– Хлороформ дома забыл? Не возвращаться же. Дурная примета!

– Приберегите ваше остроумие для светских раутов, леди Рейвен, – шипению первого криминалиста позавидовала бы самая ядовитая из змей. – И лучше не открывайте рот, пока не сможете сказать хоть что-то стоящее, а не кормить нас дамскими суевериями и церковными сказками.

Мне очень хотелось сказать, мол, нечего было тогда мои «церковные сказки» с таким удовольствием глотать, раз такая уж глупость, но я, как водится, промолчала. Не выгнал, спасибо и на том.

Моя версия с ритуалом не подтвердилась. Зная, что искать, за то время, что прошло, коллеги уже что-то да нашли бы. А раз нет – мы снова без ведущего мотива. И Трейт, естественно, поставил это в укор мне – пустила следствие по ложному следу, а как же!

Вот только удивительно после этого, что он меня со вскрытия не выгнал. Такой возможности не дать мне участвовать в деле он бы не упустил, а значит, дела совсем плохи. И Трейт, на которого давит начальство свыше (а в свете теракта еще и с удвоенной силой давит), начинает хвататься за соломинку. Пусть он это никогда и не признает, но ритуал все же был хорошим вариантом. Особенно за неимением других. И есть крохотная надежда, что «порождение Дьявола» в моем лице выдаст еще одну версию.

Обойдется. В следующий раз я приду к нему только с железными доказательствами.

Никакой значимой информации Ричи больше сообщить не смог. Даже вопрос, было ли с легкими что-то не так или они были совершенно здоровы, оставался открытым – ждать установления личности.

Впрочем, мы надеялись, что в этот раз процедура не затянется. Одет убитый был хорошо, это было ясно, хоть «жаворонки» и растащили все, что было можно, вплоть до пуговиц. А значит, велик шанс, что его скоро хватится не семья, так прислуга, коллеги, кто-нибудь… и завеса тайны приоткроется.

А пока нам остается ждать.

Из департамента я вышла все же в приподнятом настроении. В конце концов, проблема со следствием – не моя личная проблема. И пусть дома не все ладно, были и плюсы в том, что отец узнал о моем недостойном поведении. Теперь в неведении оставалась только матушка, а ей дурить голову задержками на работе, внезапными ужинами и прочей ерундой можно было бесконечно. Так что сегодня меня ждал Кьер, а домой я загляну только переодеться. Никаких нотаций, никаких страданий, никаких упреков. Счастье? Счастье.

Я легко сбежала по мраморным ступенькам и бодрым шагом направилась вниз по бульвару, но не успела сделать и пары шагов, как меня окликнул незнакомый хрипловатый голос. Недоуменно обернувшись, я с мгновенно взметнувшейся злостью уставилась на приближающегося Арчи Оллина.

– Я вас заждался, милая леди, – виконт по-джентельменски приподнял цилиндр и дружелюбно оскалился. – На балу нам так некстати помешали.

– Нам не помешали. – Я задавила самый первый порыв просто повернуться спиной и продолжить путь в своем направлении. Во-первых, не отцепится. Во-вторых, улепетывающая от джентльмена леди куда больше бросается в глаза, чем мирно с оным беседующая. – Нам помогли поставить точку в бесполезном и бессмысленном разговоре.

– Эрилин, ну право слово, хватит дуться. – Арчи сделал шаг вперед, и я с трудом удержалась от того, чтобы отступить. Выражение лица у мужчины было таким искренне виноватым, что будь я все той же семнадцатилетней дурехой, я бы наверняка купилась. – Я выпил лишнего и сказанул лишнего. Я вовсе не держу на тебя зла за…

– Ты не держишь на меня зла?! – Я против воли сорвалась на фальцет. Тут же опомнилась, взяла себя в руки и продолжила уже спокойно. – Лорд Оллин, давайте мы с вами расставим вещи на свои места. Мы – чужие люди. Между нами – ничего нет. И не было. И не будет. Поэтому прекратите меня преследовать.

– А не то что? – резким, хриплым голосом отрезал мужчина, разом переменившись. Напускное равнодушие стекло с него, как помои с камней мостовой под ударившим ливнем. Взгляд сделался злым, колючим и откровенно пугающим.

Я как-то разом заметила то, что ускользнуло от меня за маской воспоминаний в темный вечер на балконе. При свете стало видно, что Арчи изменился и сильно. Под глазами залегли глубокие тени, кожа казалась пергаментно бледной, потрескавшиеся губы, резкие морщины на лбу.

– Я хотел с тобой по-хорошему, Эри, видит Бог, хотел! – говорил он негромко, но яростно, даже одержимо. – Я был бы с тобой ласков, как тогда. Тебе же нравилось, будешь отпираться? Но раз ты, дрянь деревенская, по-хорошему не хочешь, будет по-иному.

В животе неприятно, холодно екнуло. Все тело напряглось, будто готовилось сорваться с места, убежать. Да только смысл?

– Мне нужны деньги, пятьсот толлов, для начала, – бесхитростно заявил Арчи. – И ты мне их принесешь. Заработаешь сама, выпросишь у папочки или своего любовника – мне без разницы. Принесешь деньги послезавтра, ко мне. А не принесешь – вся столица будет знать о том, что леди Рейвен – маленькая потаскушка. С твоей скандальной репутацией мне даже не придется никого в этом сильно убеждать.