— Не могу понять, от чего он умер? — нахмурился Рион, — Очень похоже на…

Он не договорил, но я поняла и так. С самого утра этими совпадениями кто-то просто тычет нам в глаза, а мы, словно слепые котята, отказывается замечать очевидное.

В Хотьках тоже погибали люди, и тоже неизвестно — от чего, вроде бы от пьянства, но… Но совершенно точно не от него.

В селе Михея люди гибли с интервалом в день, а здесь от первого до второго, судя по запаху, прошло не меньше пяти. Значит, либо лудильщик и вправду, почил сам, и парни зря заглядывают ему в рот, либо для… тут самое время спросить «для чего?»… промежуток не важен.

Что еще общего у этих деревень? Лиска. Имя заставило меня поежиться. А может, это от холода, царящего здесь. Чернокнижник и чаровник продолжали возиться с трупом, и еще даже ни разу не поцапались. Трупы они такие, объединяющие, это не я, это наш гробовщик сказал, когда на похоронах старого гончара помирились его жена и гулящая девка, которая тоже не отказалась бы от вдовьего платка, и вполне возможно даже имела на него некоторое право.

Вит перевернул труп и задрал рубашку. Я, не говоря ни слова, вышла. Покойники меня не пугали, во всяком случае, смирно лежащие на лавках и терпеливо дожидающиеся погребения. Но смотреть на деловитые движения вирийца было неприятно. Мне неприятно, а вот чернокнижник никогда не притворялся служителем Эола.

Поднялся ветер, и волосы растрепались еще больше, косу я не переплетала дня два, и надо сказать выглядела она не лучшим образом, но это ждет. Все ждет — и мятая одежда, и волосы, и даже голод. Эол, как же хочется есть!

Все ждет, кроме взгляда в спину и предчувствия беды.

Я подобрала прутик и, немного подумав, села в пыль у дороги. Из старого дома прачки слышались голоса. Я начертила на земле круг.

Это Хотьки, рядом река, лес, домик травницы — к кружку добавилось несколько линий. Первую жертву нашли на опушке — я поставила точку. Вторую, кажется, мужчину звали Асин — на берегу. Последнюю, бабку — на дороге. Три жертвы — три точки. Я посмотрела на собственные каракули, наклонила голову и соединила точки линиями. Любопытно…

Кружок деревни, словно круглое слуховое окно, оказался внутри треугольного чердачного фасада.

Теперь Волотки — рядом я нарисовала овал. Совсем другая застройка, улочки вытянутые. Первая точка — лудильщика нашли рядом с кузней на юго-западе, вторая — Игнара-пьяница почила на северной околице. Если уж искать дальнейшее сходство, то скоро будет еще одна жертва. Или не будет, если я рехнулась после ритуала покаяния, вон снова в лес потянуло…

Но если пойти на поводу у своего воображения, то третью жертву, чтобы получился такой же красивый рисунок, как в Хотьках, нужно принести на юго-востоке. И еще колодец. В селе Михея центром этого безобразия был колодец, значит, и здесь должно быть что-то подобное. Или не должно? Что я вообще знаю о магии?

Что там плел Рион о магических каналах и отражениях? Я не очень прислушивалась, что-то про зеркало-ключ и колодец-замок, канал по которому в наш мир явно приползет что-то очень нехорошее. И голодное. Почти, как я. Меня тогда больше интересовало, то, что все живы, обет мага выполнен, и нам можно уехать из этих несчастных Хотьков. Да и потом, маги в Велиже обещали разобраться. Вот вам, разбирайтесь на здоровье.

— Что это? — тихо спросили из-за спины: — Что это такое?

Я обернулась, чернокнижник уже закончил знакомство с покойником и вышел из дома старой прачки. Вышел и увидел мои каракули.

— Что это? — глаза мужчины потемнели, зрачок вытянулся, слова больше походили на рык.

— Вит… — я поднялась, на крыльцо уже вышел Рион, что-то в вполголоса втолковывающий Казуму.

Чернокнижник не дал мне договорить, не дал даже выпрямиться, схватил за горло и вздернул, заглядывая в глаза. Только вот смотрел на меня уже отнюдь не человек. И в этот момент я поняла, что имел в виду Рион, когда говорил о вирийцах… Вернее, конкретно об этом вирийце. Человек, которого кровь дасу превратила в зверя, и сейчас этот зверь, держал меня за горло, заставляя черпать пыль носками сапог, стирая так разозливший его рисунок.

— Ви…шшт, — позвала я. — Пожалуйсс-с-ссс-ш-шшштта…

Закричал Рион, потом, кажется, Казум. Щелкнул арбалет, но стрелок в очередной раз промахнулся, так как чернокнижник продолжал смотреть на меня. Продолжал сжимать мое горло.

Его пальцы были сухими и жесткими, а губы чересчур красными, зубы чересчур белыми, кожа смуглой, но сквозь загар просматривалось нечто иное. Нечто переливающееся, как внутренняя поверхность ракушки, что я находила иногда у реки.

— Отпусти ее, демон! — закричал Рион, и щеку опалило жаром, чаровник применил магию. Жалко, что толку от этого почти не было. Чернокнижник дернул бровью, но и только.

— Ай-ка, — нараспев произнес Вит, проглотив среднюю букву, словно ему было неудобно ее произносить, словно его горло не могло воспроизвести человеческие звуки. И мое имя прозвучало совсем иначе, четче и жестче, оно прозвучало, как «А-ка».

— Не надо, — шепотом я попросила, цепляясь о его руки.— Не…хххррр.

Я тоже хрипела. И тоже рычала, потому что моя кошка, та самая, которую едва не разорвали на части чаровники Велижа, вдруг подняла голову и рыкнула. Без особой злости, скорее для оснастки, так собака фыркает на расшалившихся детей, таскающих ее за уши. Тихий недовольный рык, без желания обнажать зубы.