— Витторн, ты кого мне притащил? Я думал, они учиться приехали, искусник и…

— Я бы на твоем месте не грубил будущему преподавателю, — Вит сделал первый шаг к клетке, пленница медленно повернула голову к чернокнижнику.

— Ты не забыл, — горько спросил Рион, — что меня вывертом приложило? Нет у меня больше резерва. Треснул, сила в нем не держится, утекает, как вода из дырявого кувшина.

— Мальчишка. Самоуверенный, злой. Мне нравится. На кафедру чернокнижников определю.

— Рад за вас, — еще злее сказал бывший чаровник.

— А меня? — влез Кули. — Тоже в чернокнижники хочу.

Оли, охнув, зажала парню рот рукой.

— Ты на нас-то посмотри? — ласково, даже чересчур ласково, попросил Киш, не обращая внимания на вырывающегося из объятий сестры парня, ни на девушку, шепотом его увещевавшую. — У кого здесь он целый-то? Или забыл, чем наша магия отличается от вашей? Да, если бы мы отбрасывали каждого мага, что попал под выверт, искусники давно бы перевелись. Это вы, тарийцы, с жиру беситесь, а мы здесь испокон веков с дасу сталкиваемся, не осталось у нас чистых магов, — мужчина развел громадными ручищами.

Я смотрела на притвору. Она не сводила взгляда с Вита, ни пока он шел, ни пока медленно доставал ключ. Рион молчал, пытаясь осознать то, что было известно с самого начала. У вирийца, что прошел с нами почти половину Тарии, не было такого резерва, как у чаровника. Его магия не в том, чтобы накопить силу, а чтобы пропустить сквозь себя, как сквозь дырявый сосуд.

— Вот те, на, — крякнул Михей, и совершенно искренне воскликнул: — Здорово! Рион, ты слышал? Ты сможешь снова стать магом!

Рион слышал. И молчал, но это молчание отличалось от молчания притворы, как небо и земля. Парень качнулся, отходя от стены, и неуверенно оглянулся, захлопав глазами, словно просыпаясь от долгого сна. От плохого сна, все еще не веря, что кошмар закончился. Рион хотел поверить. Рион очень боялся поверить.

— Станет, станет, если не будет грубить старшим. И лезь во всякие гиблые места, вроде Велижа.

— Я… — голос бывшего чаровника сорвался, он прокашлялся и повторил: — Я…

На этом красноречие оставило парня.

— Ага, — неизвестно с чем согласился стрелок и упрямо добавил: — Тока, я все равно пойду, господин преподаватель, хот тресни, а пойду.

Вит несколько секунд постоял вплотную к клетке, а потом обхватил руками толстые грязные прутья, придвигая лицо к клетке. Притвора не пошевелилась. Я прижала уши к голове, нужно немедленно оттащить его оттуда.

— Почему? — с интересом переспросил Киш, его, кажется, совсем не волновало, куда сунул башку Вит. Это никого не волновало, кроме меня. Я вдохнула и выдохнула. А с какой это стати это беспокоит меня? Уж кто-кто, а чернокнижник может за себя постоять. Что со мной? Наша связь так действует? Или я просто поесть забыла перед выходом?

— Потому что, господин преподаватель, эти злыдни хотели мои Хотьки вывернуть, прям со всем честным людом. Не по-человечески это. Неправильно. Я иду, — сказал Михей тем самым тоном, что когда-то разговаривал с Рионом и отказывался возвращаться домой.

— Да будет ли от тебя толк? Нам обуза не нужна. Ты — необученный искусник, что ты умеешь?

— Я, — задумался стрелок и поскреб макушку, видимо, чтобы думалось легче и, просветлев, ответил: — Создавать накопители. Вон, господин кудесник, подтвердит.

Господин кудесник неопределенно дернул головой и показал притворе ключ от клетки. Я все-таки сделала шаг вперед, не смогла оставаться на месте.

— И потом, — Михей снова схватил пустоту за плечами. — У меня есть волшебный арбалет.

— Не тратьте слова. Он все равно пойдет, — вдруг «отмер» Рион. — Как и я.

— А ты зачем? — казалось, Кишу, и в самом деле, интересно. — Умереть можно проще, быстрее и безболезненней. Учитель убьет тебя, как только узнает, что ты намылился в чернокнижники.

— Нет. Дамир не такой. Но даже если… — будущий чернокнижник смешался.— Даже если так, я не могу просто взять и исчезнуть. Учитель меня из Белой Подгорицы вытащил, кормил, поил, учил, а теперь, когда возможно ему и другим магам Велижа нужна помощь, мы спрячемся и переждем бурю на постоялом дворе? Михей верно заметил, не по-человечески это. Мы идем. Я не могу колдовать, но…

— А я могу. Усыпить вас, что ли, до нового учебного года? — Киш повернулся к клетке. — Повторяю свой вопрос, ты кого мне притащил?