— Вода, — солдат указал рукой в сторону.

У кованой двери стояла плошка с мутноватой жидкостью. Я коснулась прохладной железной посудины и, чуть расплескав содержимое, стала с жадностью пить. Шумно отфыркиваясь и едва не захлебываясь. Боль в горле чуть улеглась.

— Давно мы здесь? — на этот раз слова вышли почти четкими.

— Несколько часов, — судя по голосу Вит злился.

На меня? На то, что едва не произошло в том лиловом куполе?

Я дернула плечами и поставила плошку на землю. Чего он ждет? Извинений? Зря. Плевать я хотела на его недовольство.

Где магия? Где зверь? Ушел? Спит?

Я прислушалась к себе — ничего тревожащего или необычного.

— Что случилось? После того, как ты… — я коснулась шеи, та была на месте, как и голова.

— Ничего, — небрежно ответил он, с его стороны тоже никаких сожалений. Не то, что я в них нуждалась, но послушать было бы приятно. — Открыли ловушку. Наказали за непослушание и препроводили сюда. Еще и тебя нести заставили.

— Наказали?

Вместо ответа Вит наклонился ко мне, на лицо лег тусклый лунный свет. Внешность солдата претерпела изменения, став, как говаривала бабушка, очень запоминающейся. Бровь рассечена, правый глаз заплыл и открывался не до конца. Разбитые губы опухли, на подбородке разводы от крови. С двухдневной щетиной и общей бледностью смотрелось страшненько.

— Эк тебя, — я перевела взгляд на сбитые в кровь руки. — С магами на кулаках силушкой мерился?

С минуту вириец молчал. От пристального взгляда стало неуютно, а камера вдруг показалась слишком маленькой, словно кто-то приставил ладони к стенкам берестяной коробки и сжал. Только эта коробка была каменной. Вспомнилась ночь на лихих болотах и волна удовольствия, прокатившая по телу. Я со свистом втянула воздух, а Вит улыбнулся разбитым ртом, хотя это наверняка было чертовски больно.

— Нет, с солдатами. Они держали, пока маги наказывали.

— За что? И как? Если это не последствия… — я подняла руку.

Чернокнижник повернул голову. Руку обдало теплым дыханием, щетина кольнула пальцы. Грубая шероховатая кожа, прикосновения к которой не были неприятны.

В последний момент я сдержала порыв и сжала пальцы в кулак. Эол, что со мной? Я же внучка травницы, а бабушка учила помогать людям. Я же веду себя, как…

«Не искушай судьбу Айка, от доступной девки никто не откажется», — раздался в голове голос бабушки.

— А почему мы в одной камере? — я отодвинулась.

— Добрые маги Велижа решили, что раз девушка путешествует с тремя мужчинами, от нее уже не убудет. Все равно на каждом привале, небось, пользовали, а номера на этом постоялом дворе, — в голосе мужчины послышалась горечь, — товар востребованный.

— Так за что ты получил в лоб, если не сопротивлялся?

— Что и никаких стенаний о потере девичьей чести? — кажется, ему и в самом деле было интересно.

Я вздохнула. Ну не рассказывать же солдату, о том, как Крылька — птичница разнесла по всей деревне, будто видела меня обнаженной в лесу на лысой поляне, любящейся с чертями (куда ж без чертей), и, мол, что любой пришедший на полную луну в первый час нарождающейся ночи, мог присоединиться к непотребству. Парни ходили. И ни один не спросил, откуда у Крыльки такие знания. Надеюсь, им там было нескучно друг с другом.

И не валяли меня по кустам только по одной причине — бабку боялись. Это если трезвые, пьяным я сама на глаза старалась не попадаться. А уж когда речку начала «заговаривать» опасаться стали и остальные, те которые, в аккурат, в промежутке между трезвостью и пьянством жили.

— Не до стенаний, — я посмотрела в глаза, которые едва угадывались в темноте. — Как тебя наказали и за что? — лучше спрашивать, потому что когда мы молчали, тишина, словно наполнялась его присутствием. А может, я умом повредилась после всего произошедшего, скоро начну разговаривать с пророками Эола и блаженно пускать пузыри.

— За осевшую в куполе энергию, — ответил Вит. — Маги не смогли понять ее природу. Решили, что это я пытался то ли взломать ловушку, то ли их убить. В назидание слили весь мой запас силы.

— Как они поняли, что ты маг? Рион тебя не видел, он говорил…

— Не знаю, что он там говорил, скорее всего, очередную глупость. Он не умеет, вот это уже другой разговор. Я бы тому, кто его обучал... ааа, — он махнул рукой. — Не мне лезть в ваши дела, да и запас сил у парня… впору плакать. Носителя запрещенной магии распознать можно, если знать, что именно распознавать. — Вит откинулся обратно к стене. — Если ты сейчас бросишься воплями на дверь, достоверно изобразишь испуг и будешь проситься в другой каземат, любой, лишь бы не соседство с чернокнижником, тебе зачтется.

Я задумалась. Желания брать штурмом дверь не возникло. Вопить? Горло жалко. И если говорить начистоту, мне никакие зачеты не помогут. Рядом с чернокнижником убийце магов самое место. Не сажать же меня к добропорядочным разбойникам.

— И здесь неплохо. Неизвестно еще, как там будет, а тут… — я огляделась, — солома на полу есть.

— Ну, если только солома. А ты не боишься, что я на самом деле тобой воспользуюсь? — вириец задал вопрос вроде бы несерьезно, но мне показалось, что камера стала еще теснее, еще меньше, и я до сих пор не могла понять нравится мне это или нет.