— Очень толково, — я тряхнула головой.

Вириец тяжко вздохнул.

— Что ты знаешь о магии?

— Почти ничего, — я пожала плечами. — Слухи, домыслы, бабушкины сказки.

— Смотри, — Вит откинул солому и в пятне света, падающего сквозь окно, нарисовал пальцем в пыли сосуд, вроде крынки. — Это природный резерв, который есть у каждого мага. Способность к колдовству зависит от толщины и высоты. Вместительность резерва — это уровень силы мага. Чем больше резерв, тем сильнее заклинания. Разброс от двух до двух сотен кьятов. Ты считать-то умеешь?

— Да, — я состроила скорбную физиономию.

— Бабке поклон, — он действительно склонился в темноте. — Тогда представь, этот сосуд наполнен до краев, а сила все прибывает и прибывает. От переизбытка энергии, резерв разорвет. И хана твоей магии на веки вечные.

— Это чуть не случилось со мной? Или с тобой?

— С тобой. Ты хватанула чужого. Нежити не столько была нужна ты, сколько сила. А в тебе ее было столько… — он рассмеялся, в темноте его зубы казались белыми. — Твой кувшин переполнен, как крынка со сливками, за которой охотится кот. Ты знаешь, что…?

— Если ты спросишь, знаю ли я, что такое сливки, укушу. Что ты со мной сделал?

— Я помог тебе ее выплеснуть.

— Ага, — мало что поняв, закивала я, — но почему… Отчего…

Я не знала, как описать свои ощущения, как сделать так, чтобы он понял, а заодно и объяснил мне.

— Но знаешь, что? — вириец, кажется, даже не слушал, задумчиво глядя в стену.— Вместо того, чтобы рассеяться, твоя сила так и липла к рукам, так и норовила залезть под кожу. Еле удержался, чтобы не впитать…

— Так почему удержался?— не поняла я.

Для меня эта сила все еще была чем-то непонятным, чем-то несуществующим.

— Ну, знаешь, что говорят о тех, кто делится силой друг с другом?

— Нет. Не знаю. А что говорят?

— Говорят, что это могут делать только «повенчанные богами»…

— Тогда не надо, — торопливо перебила мужчину я.

— Вот, и я так подумал, — чернокнижник натянуто рассмеялся, а потом чертыхнулся, вытирая кровь с губ.

Легенды о «повенчанных богами» я слышала. Их слышал каждый, у кого есть уши. Иногда боги, Эол или Рэг, снисходили до простых смертных и развлекались тем, что связывали людские души. От скуки, наверное. Но почти все считали это безобразие «даром богов». Девчонки в восторге закатывали глаза, мужчины окидывали их орлиным взором, словно желая найти ту самую «привязанную» к ним душу, менестрели слагали песни, о том, как две мятежные половинки сливаются в одну…

Тут я всегда представляла, как встречу эдакое недоразумение с четырьмя руками, четырьмя ногами и двумя головами и начинала икать от ужаса.

А потом, по словам поэтов, соединенные богами обязательно гибли во имя своей любви. Назло врагам. Или, скорее, на радость. И вообще, нет бы, о чем хорошем стихи сложить? Нет, обязательно в конце кто-то скопытится…

Да, я слышала об истинных парах, но ни разу не видела. И очень просила Эола не делать мне таких дорогих подарков. Самый страшный кошмар — оказаться привязанной к совершенно незнакомому мужчине и быть обязанной его любить.

К счастью, такими дарами боги баловали людей раз в сто лет. И то — всего лишь по слухам. Так что, можно было не волноваться, и тут на тебе…

Я присмотрелась к Виту так, словно ожидая, что у него вот-вот вырастет вторая голова. Не выросла…

— А если бы ты все же впитал ее, — уточнила я, вспомнив то, что рассказывал мне Дамир, — не лопнул бы, от такого-то счастья?

— Чернокнижники и чаровники применяют магию по-разному, — Вит замялся. — Уверена, что хочешь знать? Эти знания в Тарии под запретом.

Разве я могла предположить, что мой первый урок — первый настоящий магический урок — пройдет ночью, в тесной сырой камере, на полу, устланном соломой, а в роли учителя выступит чернокнижник? Любой сказал бы, что это невозможно. И, тем не менее, получалось именно так.

— Я сама в Тарии под запретом. Не томи.

— У нас природная возможность иная, — он стер у нарисованного сосуда дно. — Чернокнижники энергию не накапливают. Она постоянно течет, проходит через сосуд и рассеивается. Сила и способности зависят от движения, чем быстрее, тем ее больше можно тратить, и тем быстрее она восстанавливается. Это как, — он щелкнул пальцами, подбирая слово,— как мельница на реке, чем сильнее течение, тем быстрее двигаются жернова, и быстрее смелется мука. Измерить такой резерв невозможно.

— Ты сказал, что маги слили твой резерв? Но как? Если у тебя его нет?

— Теперь, считай, есть. Они его ограничили, поставили заплату и слили то, что было, — Вит снова пририсовал к крынке кривоватое дно. — Теперь я ничем не отличаюсь от тебя и Риона.

Прозвучало как-то грустно. Так отзывается воин о дворовом мальчишке, схватившем вместо меча палку.

За дверью камеры что-то загрохотало, и мы замолчали, прислушиваясь к тяжелым шагам. Но тюремщик прошел мимо, спустя несколько томительных минут издалека послышалась смачная ругань.