ХХХ

В палате было тихо.

– Радио, конечно, не работало? – спросил помощник Виктора Семёновича.

– Нет, вместо радио – шипение.

– А что там насчёт неба?

– Прежде всего мы отметили, что небо стало не привычно голубым, а каким-то розовым, может быть, даже красным. Знаете, как на закате. Все выходили и поднимали голову, потому что небо сразу бросалось в глаза. Люди тревожно туда смотрели, словно чего-то ждали.

– И оно было таким всё время?

– Не знаю, быть может, мы привыкли, и через несколько месяцев я уже не замечал красноты. Если специально не обращать на это внимания, то кажется, что оно даже и голубое, как прежде.

– Скажите, вы видели там только людей?

– Да, только людей.

– Полицейские были живы?

– Да, вместе с пассажирами со станции вышло двое полицейских. Им сразу указали на кучки полицейской одежды, они пошли туда и забрали оружие своих коллег.

– Был ли кто-нибудь ещё из тех, кто представлял власть?

– Поначалу никого. Где-то через пару дней появился депутат Макаров. Я его знал, точнее, часто видел, хороший мужик. Наш районный депутат. Он пытался что-то организовать, но это было нужно лишь тем, кто не мог себя прокормить.

– Были ли среди выживших сотрудники других силовых ведомств? – опять спросил худой.

– Да, были и регулярно появлялись новые. Видимо, на момент этой вспышки сидели где-то в своих бункерах. Но вояк среди них было мало, в основном, какие-то технари. У них были удостоверения, но личное оружие было не у всех.

– А у вас появилось оружие?

– Да. Честно говоря, в течение следующих месяцев оружие появилось у каждого.

– Хорошо, продолжайте с того момента, как люди на площади стали делать предположения о том, что произошло.

ХХХ

Толпа стояла на площади перед метро, беспокойно глядя на порозовевшее небо, один из полицейских принёс громкоговоритель и призывал соблюдать спокойствие. Впрочем, никакого беспорядка не было, видимо, полицейский успокаивал сам себя. Понемногу люди вспоминали, что куда-то ехали, начинали думать о своём доме, родственниках и детях, выходили на проспект и начинали соображать, как добираться дальше. Появились первые, кто выбрал заведённую, но не разбитую машину и собрался на ней ехать к себе домой. Водитель, вероятно, кого-то ждал около метро, окно было открыто, двигатель работал, новенькая чёрная Тойота не пострадала. Мужчина и женщина сели в машину, пристегнулись, выехали на проспект и медленно двинулись в сторону области, объезжая очаги ДТП. Их примеру последовали многие другие; спасшиеся садились за руль даже совсем разбитых машин, отрывали сдутые подушки безопасности, пытались заводить, иногда успешно. Кто-то уезжал на найденных тут же велосипедах, кто-то уходил пешком. И вообще, люди расходились в разные стороны.

Мы с Генкой решили сходить для начала к себе на участок, хотя бы переодеться, а потом тоже разбежаться по домам. Дворами мы пошли туда, где могли встретить своих коллег, тоже находящихся в тёмных подвалах. Обойдя все возможные точки с начальством, РЭП и ДЭЗ, подвалы и бойлерные, мы так никого и нигде не встретили, только редких горожан, и Генка предложил:

– Слушай, а ты же в Отрадном живёшь?

– Да.

– А я в Ясенево. Если метро не работает, давай возьмём джип побольше, сначала к тебе сгоняем, потом ко мне. Вместе веселее, к тому же, в городе сегодня наверняка будет такая канитель, что лучше держаться вместе.

– Давай, – согласился я, – только сначала поедем к тебе.

У Генки было два сына, один в первом классе, другой в пятом. Жена работала на дому швеёй, с ними же проживала тёща. Я жил один, отца у нас не было, а мама почти свободное время проводила на даче. Поэтому я предложил сначала ехать к Генке в Ясенево.

Мы ходили по улицам и безуспешно искали машину побольше, так как мой напарник справедливо предположил, что по пути придётся расталкивать другие автомобили. Ему виделся роскошный чёрный внедорожник из тех, что был мечтой любого работяги, но ничего похожего не находилось. Точнее сказать, машин вокруг было достаточно, но они были либо заперты, либо разбиты. Зато, когда мы вышли на Хамовнический вал, прямо за поворотом, у дверей банка, наткнулись на бежевый инкассаторский фольксваген с урчащим мотором и сдвинутой боковой дверью. Внутри никого не было, на полу лежали небольшие банковские мешки, которые раньше мне приходилось видеть лишь в фильмах про ограбления инкассаторов. Рядом с машиной мы увидели черные брюки, ботинки, бронежилеты и помповые ружья. – Может, на ней поедем? – предложил я. Мы оглянулись, словно грабители, забросили амуницию в салон, дёрнули ручку водительской двери, но она не открылась.

Мой приятель дёргал и дёргал ручку. – Чёрт возьми, они же закрыты всегда. Мы не сможем сесть за руль, стекло-то попробуй разбей, – Генка со всей силы ударил по водительскому окну своим ломиком, но от удара не осталось никаких следов.

Походив ещё немного вокруг и подёргав дверные ручки, я предложил: – Ладно, давай оружие спрячем и пойдём другую машину искать. Осмотревшись, бросили мешки, оружие и экипировку инкассаторов в подвальный оконный приямок и закидали мусором из двух ближайших урн.

– Слушай, Юр, тебе не кажется, что вокруг какой-то туман? Вон посмотри, на той стороне реки, вроде, лес всегда был, а сейчас его не видно.

– Пожалуй. Сейчас подъедем и посмотрим.

Во дворе дома наконец-то нашли большой заведённый внедорожник, на сиденье которого лежали брюки и рубашка. Пришлось бить заднее стекло, чтобы попасть внутрь. Очистив бежевые кожаные сиденья от стеклянных крошек, мы выехали на проспект, чтобы двинуть в Ясенево, но на подъезде к метромосту наткнулись на автомобильный затор. Перед въездом на мост стояли машины с оживлённо разговаривающими людьми. Это были те спасшиеся, что уехали час назад от станции метро на разбитых машинах.