Нервы были на пределе, так сложно было набраться терпения и дождаться когда зелье будет готово, но мне и это удалось. Пока лекарство остывало, прошлась вдоль полок с приправами и, протянув к ним руку, остановилась, словно спрашивая: “Можно?”. Кухарка, которая, вроде и при деле была — резала овощи (кому они нужны ночью-то, не спится, видать, обитателям замка) — а нет-нет да поглядывала на меня, проверяла, не занимаюсь ли я каким чёрным ведовством.

Мне дали разрешение порыться в специях, и я принялась заглядывать в банки, надо было найти мед, а его не было. Заметив моё озабоченное выражение лица, кухарка спросила:

— Может, в кладовой посмотреть?

Кивнула и женщина повела меня в кладовую. Там, глядя на мое растерянное выражение лица — многовато полок было и всяческой снеди на них — сказала:

— Могу помочь?

Я сделала вид, что в руке у меня воображаемая ложка, которую, щурясь от выдуманного удовольствия, облизала.

— Варенье?

Отрицательно помотала головой.

— Мёд?

Кивнула, подтвердив её догадку. Кухарка прошла вглубь кладовой, приподнялась на цыпочки и достала с верхней полки горшок:

— Лий у нас большой сластёна, если хорошенько не спрятать, не побоится наказания, обязательно полакомится вареньем или мёдом. Потому на кухне даже маленькой посудинки не держу со сластями.

Благодарно улыбнулась доброй женщине и пошла следом за ней обратно. Там зачерпнула из предоставленного в моё распоряжение горшка ложку мёда, смешала с остывающим настоем — нельзя добавлять мёд в кипяток, толку от полезного продукта не будет никакого, только вред — и снова принялась ждать.

— А ты давно не говоришь? — спросила кухарка о самом любопытном для нееё на данный момент факте.

Кивнула и развела руки в стороны, мол, не в моих силах рассказать, когда именно.

— Не повезло тебе, — вздохнула женщина. — Такая видная девка, а так Боги наградили. Так бы давно замуж вышла и горя бы не знала.

Не стала объяснять кухарке её заблуждение. Она, как и многие до неё, решила, что в знахарки я подалась только потому, что никто замуж не брал, с таким-то недостатком как немота. Знала бы она, что когда-то её хозяин даже и не замечал его. Страсть ему взор так застила, что он не видел ничего кроме собственного желания заполучить меня в жены.

— А я вот рано замуж вышла, да и овдовела рано, — кухарку прорвало и она решила, после того как поняла, что никаким чёрным ведовством и не пахнет, поведать мне свою нехитрую историю.

У моего недостатка — немоты — есть одно неоспоримое преимущество для моих собеседников, я могу только слушать и никогда не перебью рассказчика нелепым вопросом.

— Гильом не пил, работящий был, хороший муж был, пусть Богам во веки будет сладостно его общество, только погуливать любил. Ох, и слабый же был он до женского полу. Натерпелась я с ним, ох, и сколько я ему говорила, не доведёт тебя до добра эта гульба, нет, он все никак не отваживался. Я ж девка всегда видная была, даже грамоте обученная, завсегда могла бы себе полюбовника найти, да только то разве ж надобно мне? Так и жили, пока Гильом, однажды, в соседней деревне бабу не нашёл, свои уже скучны стали, так он повадился, охальник, по соседским деревням ходить. Возвращался он от своей полюбовницы, да на волков-то и наскочил. Он силач был, а совладать с большой стаей не смог. Ох, жуть-то какая, эти волки были. Тот год они и зимой, и летом лютовали, овец резали и на людей нападали. Девки по ягоды боялись в лес ходить. Далеко от деревни не уходили. А муженьку моему не свезло. Всегда ему говорила, не доведёт тебя гульба до добра, так оно и вышло. Прибрали его Боги к себе, пусть Богам во веки будет сладостно его общество.

Она хотела продолжить свой монолог, но я виновато улыбнулась, показала пальцем на кружку для питья и кивнула на котелок, мол пора. Кухарка меня поняла, подала требуемое и внимательно стала наблюдать за тем, как переливаю настой в более подходящую посуду. Ещё раз дружелюбно улыбнувшись кухарке, покинула помещение. Лучше дождаться, когда питье окончательно остынет, в комнате у больного. От князя все шарахаются как от чумного, вон даже кухарка ни разу не произнесла его имени и не поинтересовалась, как идет лечение. Возможно, понимает, что рассказать всё равно не смогу и поэтому не спрашивает? А, может быть, моего бывшего врага его же слуги и не любят? Нрав у князя тяжелый, по себе знаю. Из-за того, что никто даже не интересуется состоянием больного, лучше находиться при нем. Никто не побеспокоит и питье не испортит, только я отвернусь. Как-то не хочется оставлять целебное зелье без присмотра, яд в ране наводит на размышления.

У комнаты князя меня поджидал сюрприз, несколько знакомых мне воинов переговаривались шепотом — видать, обсуждали можно ли вломиться в помещение без спроса — при виде меня они дружно замолчали и уставились как на привидение. Один из них, заступил мне дорогу, не пуская в комнату. Но его товарищ кивнул на мою голубую, выцветшую тунику, с блеклым орнаментом по краю рукавов и подолу и мне дали пройти.

Неужели они думали, что собираюсь причинить вред их предводителю? Но у них есть право так считать, это стоит отметить. Мне есть, за что не любить человека, который сейчас лежит при смерти. Зашла в комнату первой, вслед за мной, немного пошушукавшись, ввалились и товарищи князя по оружию. О том, чтобы тихо подумать о своих проблемах, теперь не могло быть и речи. Меня выбили из колеи все чудеса, произошедшие ранее, а теперь ещё и раздражали взгляды мужчин-свидетелей событий из моего прошлого и прекрасно знали про то, о чём мне не очень хотелось бы, чтобы кто-то помнил. Они присутствовали при печальных событиях, которые перечеркнули когда-то мою спокойную и привычную жизнь. Девочке Алинэе пришлось быстро повзрослеть и научиться жить самостоятельно и всё благодаря их обожаемому вожаку. Но лучше не поминать старое, иначе снова вернется тоска по несбывшемуся и горечь, и ненависть. Ведающей не престало поддаваться столь неприглядным чувствам.

Подняла взгляд от кружки, которую пристально рассматривала, погрузившись в невеселые размышления и, посмотрев на шестерых воинов, обеспокоилась неожиданной мыслью. А если они не проведать князя пришли? Если они добить его хотели, а я теперь мешаюсь под ногами? Как далеко зашёл гнилостный процесс в рядах воинов князя Ливенийского? Вот правильное ощущение, которое никак не могла ухватить за хвост, когда возвращалась из леса. В деревне витает запах разложения, будто весь мир умирает вместе с князем, заживо гниёт. Нездоровый дух порождает подозрения, что что-то здесь нечисто, что возможно, каждый человек в деревне и в доме вольный или невольный предатель своего господина.