– Когда я могу привезти вам кал на микропейзаж?

На том конце установилась затяжная вопросительная пауза. Нормального человека это навело бы на определенные сомнения в точности попадания, но только не меня: нормальной меня в то время можно было назвать с большим трудом.

Волнуясь и заполняя внезапную паузу, сбиваясь на ненужные подробности, я стала рассказывать в трубку про своего младенчика, его попу, особенности его дефекации и другие медицинские подробности. Тут, наконец, трубка в моих руках ожила:

– Как вы задолбали меня со своим говном!!! Какой такой пейзаж! Я бизнесмен!! Это мобильный номер телефона!! Я на переговорах!! Какого черта вы все звоните и предлагаете привезти мне свое говно!!!

Я обмерла. Одно было понятно точно: тут моему мальчику с расстройством стула точно не помогут. Трубка продолжала орать в моих руках так громко и матерно, что мне пришлось немножко отодвинуть ее от уха, чтобы не получить акустическую травму.

Примерно через минуту до меня дошла анекдотичность ситуации. Я хохотала так, что не было сил нажать на кнопку «отбой», извиниться перед несчастным беднягой, в недобрый час купившим номер у больничной лаборатории. Но самым главным положительным итогом происшествия стало то, что голова моя встала на место и больше я странными и беспочвенными паниками по поводу здоровья сына уже не страдала.

Как обычно это бывает у родителей, которые одной рукой воспитывают детей, а второй работу работают, дети выросли быстро и незаметно. И хорошими ведь выросли людьми! Правда, очень разными. Если дочь была «как вода текучая», то сын характером был, скорее, в меня: настырный, с явными задатками лидера, непреклонно идущий к своей цели. От этого и ссоры у нас с ним были совершенно зубодробительные, с искрами во все стороны, битьем посуды и хлопаньем дверьми.

Рус учился довольно легко, красивый и умный мальчик, все схватывающий на лету. После школы, не напрягая нас, кроме как в плане денег на репетиторов, сам поступил в довольно известный в стране Новосибирский технический университет, выбрав для себя профессию инженера. Сергей несколько напрягся, оттого что сын не посоветовался с нами, перед тем как выбрать профессию, я же такую самостоятельность одобрила обеими руками. Сколько вокруг, у наших близких и дальних друзей, детей-недорослей, ничего не хотящих и ни к чему не стремящихся, «что воля, что неволя – все одно». А тут парень сам решил, сам поступил, да еще и на бюджетное – поди, плохо. Пусть учится.

В конце учебы появилась и первая девочка, Кристина – дочка нашего главного бухгалтера Тамары Никитичны. Как-то мы праздновали в офисе Новый год, девчонка зашла за мамой да и задержалась, чему мы с Сергеем активно способствовали, не понимая, к чему это впоследствии приведет.

Честно скажу, не приняла ее наша семья. Ни мне, ни мужу она не приглянулась: хорошенькая кукла а-ля Барби, из образования – курсы по маникюру и педикюру, кругозор морсвинки. Еще и происхождение там было аховое: мама вырастила ее одна, папа как сел в тюрьму, когда девочка была еще в младенческом возрасте, так и не выходил оттуда с тех пор, получая раз за разом дополнительный срок то за попытку побега, то за избитого соседа по нарам. Короче, уверенный такой «Владимирский централ, ветер северный». Тамара была отличным главбухом – хватким, деловым, надежным, поэтому этот легкий криминальный «флер» вокруг нее не слишком меня волновал.

Насколько Тамара была хваткой в делах компании вообще и бухгалтерии в частности, настолько же неумелой – в построении личной жизни. Бог с ним, с первым неудачным замужеством (с каждым может случиться), но она и дальше никак не могла управиться с этим вопросом качественно и минимально практично. Каждый следующий кандидат в отчимы Кристины был моложе предыдущего, так что Костя (по кличке «мамин Котик»), текущий претендент на руку и сердце Тамары, был практически ровесником дочери. Можете себе представить, как ужаснулись мы с мужем, когда наш единственный сын представил нам Кристину в роли своей невесты?

На наши охи и вздохи по этому поводу Руслан отреагировал довольно спокойно.

– Мам, это только в пословице от осинки не родятся апельсинки. В обычной человеческой жизни это вполне возможно. Я не лошадь племенную покупаю, чтобы так уж ориентироваться на ее родословную. Мне важен человек. Я люблю Кристину, она любит меня – этого набора мне вполне достаточно.

– То есть я правильно понимаю, – вскинулась я, – что умная она или дура, порядочный человек или нет – это все семечки и тебе неважно?

– Не утрируй, – держал удар сын. – Да, интеллект у нее еще в стадии развития, поздняя она в этом смысле. Порядочность же ее сомнений у меня не вызывает. Можешь поверить моему слову. Я считаю, что она пошла в мать, которой ты, на минуточку, доверяешь самое дорогое – финансы своей компании.

– Ну, во-первых, это не самое дорогое – самое дорогое для меня семья. Во-вторых, как ты можешь ручаться за ее порядочность – ты же не знаешь ее вообще, – не успокаивалась я. – Ты очень молод еще, молод и неопытен, чтобы полагаться в суждениях только на свое мнение и так спешить с выводами. Обжечься не боишься?

– Мам, но я ведь и не женюсь пока, мы просто встречаемся, – постарался успокоить меня сын. – И она в брак не спешит, и у меня не горит ничего. Поживем, пообщаемся, узнаем друг друга получше. Тогда и обсудим.

Постепенно ситуация успокоилась.

Во-первых, Кристина оказалась милой, женственной, влюбленной в нашего красавца сына, как кошка, девушкой. Во-вторых, все эти странные персонажи из Кристининой жизни (ее отец, дедушки-бабушки, судя по иногда проскакивающим словам и намекам, тоже не самого праведного образа жизни, другая маргинальная родня) – все они жили где-то там, за горизонтом. Как герои мифов Древней Греции: вроде все их знают, Зевса этого, Аполлона и Психею, но в лицо никто не видел. Тамара дистанцию понимала и соблюдала достаточно четко: она и ее нынешний «Котик» визитировали нас всего лишь единожды, собою не утомляли, теснее сходиться не пробовали, на работе она продолжала общаться с нами так, что никто бы и не заподозрил, что нас теперь объединяет нечто большее, чем просто отношения «начальник-подчиненная».