Роуэн вышел из дома, сел на коня и медленно поехал по дороге, мрачно повесив голову. Его люди молча ехали за ним. Проехали несколько фарлонгов, когда один из сопровождающих со смешком спросил:

— Роуэн, ты спешишь на кладбище?

Роуэн встрепенулся. Кладбище! Конечно! Где еще можно безнаказанно скрыть мертвое тело, как не на кладбище? Он пустил коня галопом. Вскоре показалась ограда кладбища неупокоенных душ. Тех, которых хоронили без церковного отпевания — бродяг, воров, разбойников.

Проехав по кладбищу, остановился возле свежего бугорка. Светало. Стало заметно, что трава вокруг сильно примята, будто возле могилы шла борьба.

— Надо копать! — Роуэн оглянулся вокруг, ища что-то вроде заступа.

— Сейчас привезу! — один из сопровождающих поехал к сторожке неподалеку. Через несколько минут вернулся с тремя заступами. Мужчины принялись сноровисто раскапывать могилу. Роуэн наблюдал за ними, страшась того, что мог увидеть.

Но вот показалась рука. К изумлению и радости Роуэна, пальцы на ней шевельнулись. Мужчины бросили заступы, чтобы не поранить заживо похороненного, и принялись разрывать землю руками. Еще немного — и показалось тело человека, лежащего на боку, прикрывавшего одной рукой лицо и вытянувшего другую в попытке выбраться из ямы.

Его осторожно достали из могилы.

Это и впрямь оказался Беллатор, без сознания, но живой. Роуэн побрызгал ему в лицо водой из своей фляжки, и тот открыл глаза. Роуэн, забыв свой обычай держаться на расстоянии, порывисто его обнял и спросил:

— Ну как дела, дружище?

Беллатор чуть заметно улыбнулся.

— Замечательно, если ты со мной!

Он был слишком слаб, чтоб ехать верхом, и Роуэн отправил одного из своих людей в монастырь за возком. Потом приказал своим спутникам найти какой-нибудь труп. Труп приволокли быстро — мусорщики привозили мертвецов из города несколько раз за ночь. Лица у него не было, вместо него зияла сплошная кровавая маска.

— Беллатор, сними-ка свой камзол, нарядим в него этого дружка.

Тот понятливо кивнул и с помощью Роуэна стянул с себя камзол. В него обрядили труп, уложили в могилу в той же позе, что лежал Беллатор, и снова закопали. Потом вернули заступы на место.

К этому времени вернулся посланец с возком. Беллатор лег в него, устроившись поудобнее. Роуэн посмотрел, все ли на кладбище так, как прежде. Убрав все следы их пребывания, небольшой кортеж отправился к монастырю Дейамор. Расставаясь со своими людьми, Роуэн приказал молчать даже под пытками.

Настоятельница встретила их на пороге своего дома и быстро провела Беллатора в заднюю комнату. Там она промыла его синяки и царапины, смазала их бальзамом и уложила племянника в постель.

— Спи! Ты слишком измучен, чтобы говорить!

Роуэну очень хотелось узнать, что произошло, но Фелиция выпроводила его со словами:

— Мы скоро все узнаем. Но не сейчас.

Он был вынужден удалиться, а Фелиция, пылко вознеся благодарственную молитву Господу, принялась за письмо маркизе:

«Дорогая сестра! Наше дело завершилось благополучно. Но прошу тебя никому об этом не говорить, ты же знаешь, разговоры только вредят, ибо зависть человеческая беспредельна. Остаюсь твоей верной сестрой. Ф.»

Запечатав его своей личной печатью, Фелиция задумалась. Отправлять письмо с послушницей не стоило, та легко могла попасть в лапы заговорщиков. Пришлось снова звать Роуэна.

— Извини меня, Роуэн, я знаю, ты провел бессонную ночь. Но пошли это письмо с кем-нибудь из своих людей к маркизе. Она беспокоится.

Роуэн отрицательно качнул головой.

— Я не так уж и устал. Мне случалось не спать и больше. Я лучше отвезу его сам. Это недолго. Не думаю, чтобы Беллатор проснулся за это время.

— Как знаешь. — Фелиция подала ему письмо. На мгновенье их пальцы встретились, и Роуэн вздрогнул от пронзившего его разряда молнии. Ничего не почувствовавшая Фелиция спокойно продолжила: — На словах можешь ей передать, что ты вовремя спас Беллатора. Но не говори, что из могилы. Не думаю, что она примется тебя расспрашивать, она для этого слишком умна.

Роуэн низко поклонился и, думая, что никого проницательнее своей покровительницы еще не встречал, вскочил на коня и погнал во вдовье жилище маркизы. По дороге вспомнил, что маркиз Пульшир опочил и принялся размышлять, кому же совет аристократов передаст этот титул. Он плохо разбирался в родственных связях знати, но знал, что на титул маркиза могут претендовать многие его родственники. Или наследник уже известен?

Доехав до поместья маркизы, приказал доложить о себе и был немедленно принят. Маркиза в черном траурном платье, подчеркивавшем ее мертвенную бледность, но внешне совершенно спокойная, встретила его в гостиной. Поклонившись, он поспешно сказал, тронутый ее несчастным видом: