— В пересказе все просто, но мне знакомо отвратительное чувство беспомощности, когда знаешь, что гибнет близкий тебе человек, и ничем не можешь помочь, — тихо сказал Беллатор. — Это, наверное, самое мерзкое в жизни.

Роуэн кивнул, и они замолчали, припоминая каждый свое. Лошадка мерной рысью трусила по мощеной дороге, изредка высекая подковами искры из грубо обтесанных камней.

Но вот показались высокие узорные башни королевского дворца.

— Сворачивай к южному крылу, — скомандовал Беллатор. — Там возле ограды растут три самых высоких бука. Останови возок подле них. Надеюсь, никто его в темноте не увидит.

Роуэн повернул направо. Оглядываясь в поисках патруля, спросил у Беллатора:

— Разве стражники не делают обходов с наружной стороны?

Тот сел в возке и принялся стряхивать солому с одежды.

— Нет. Они и с внутренней-то не делают. Сейчас же не война. Считается, что дворец достаточно хорошо укреплен. Но штурмом его и впрямь не взять.

— Но сапой можно. Подрыть стену, заложить греческий огонь и взорвать.

— Теоретически да. Но под стеной столько ловушек, что делать подкоп опасно. Дворец не дураки строили. — И с досадой заметил: — У меня даже в волосах солома! Что мне скажет мой камердинер!

— Что ты на чучело похож, ворон пугать, — рассмеялся Роуэн. — А что он еще может тебе сказать?

— Сказать-то не скажет, но подумает-то точно, — уныло признал Беллатор. — Ну да черт с ним!

Роуэн привязал лошадь к нижней ветви бука, помог выбраться из возка Беллатору. Тот вздохнул:

— Опять меня донимает слабость! Не такая, как после покусов крыс, но противная. Интересно, сможет ли мне помочь Феррун? Он привез из замка довольно много сажи.

— Попробовать-то можно. Хуже не станет.

— Его еще надо на это уговорить. Сам знаешь, какой он несговорчивый.

— Пороть его надо, чтоб сговорчивее был, — Роуэн замахнулся и хлестнул, будто в его руке была гибкая розга.

— И кто этим займется? Не ты ли? — Беллатор глуховато рассмеялся. — Время давным-давно упущено, Роуэн. Лет двадцать назад это кому-нибудь бы и удалось, но не сейчас. Но вот и цель нашего приезда.

Роуэн пригляделся. В сплошной стене виднелись какие-то неясные тени.

— Смотри внимательно и запоминай! Повторять будет некогда.

Беллатор нажал на камни в определенной последовательности, и открылся ход под стену. Пригнувшись, он вошел и кивком позвал за собой Роуэна. Тот опасливо последовал его примеру. Ему не нравилась тьма, в которую они ступили.

Беллатор опустил рычаг у входа, и проем медленно закрылся.

— Запомнил? Обратный путь такой же. Пригодится. Вдруг тебе когда-либо срочно потребуется проникнуть во дворец или выйти из него.

— Запомнил. Это несложно. Но как мы пойдем тут в полном мраке? Ты так хорошо знаешь дорогу? Или видишь в темноте, как Феррун?

— Здесь должен быть факел. — Осторожно проведя рукой по стене, Беллатор нащупал шандал и вынул из него факел. — У тебя есть огниво? Оно лежит где-то здесь, но не хочется шарить в темноте. Полно пауков и другой нечисти.

Роуэн вынул из-за пазухи огниво и быстро разжег огонь. При свете факела стал виден полузасыпанный ход.

— Вот здесь мы с Сильвером и Алонсо тащили тяжеленные сундуки Лори. Она без них не соглашалась уходить. Кстати, как она поживает?

— Не знаю, — Роуэн пнул кучу камней, перегораживающих дорогу. Те угрожающе зашуршали, и он отступил в сторону. — Лори недавно уехала из монастыря. Фелиция наверняка знает, куда. Спрашивать нужно у нее. Думаю, она опять дала Лори какое-то поручение. Есть вещи, которые может сделать только женщина.

— Умная женщина, — уточнил Беллатор.

— Конечно, — не стал с ним спорить Роуэн. И с уважением добавил: — И отважная. — Что, по его мнению, в женщинах было еще большей редкостью, чем ум.

Они пробрались по темному длинному ходу во дворец. Выйдя из низкого лаза и выпрямившись во весь рост, Роуэн с облегчением признал:

— Как только Феррун любит такие гнусные местечки? Такое чувство, что тебя замуровали заживо. К тому же ход в любую минуту может осыпаться и похоронить всех, кто в нем находится.

Беллатор оглянулся и, чуть прищурившись, что-то прикинул.

— Да, его надо укрепить, но времени на это нет. Чужих к такой работе допускать не будешь, придется самому. Но ты не волнуйся, обратно пойдешь обычной дорогой.

Роуэну не хотелось показаться трусом, но он с невольным облегчением вздохнул. И тут же нахмурился:

— А что скажет стража, когда увидит меня? Я же во дворец не заходил.

— Ничего она не скажет. Прикроешь лицо плащом и выйдешь через мой личный вход. Мои стражники ко всему привычные. И болтать не будут.