Все вскочили.

— Началось! Ну что ж, пошли! Вот черт, а у нас даже мечей нет! — Сильвер с досадой чертыхнулся, не обратив внимания на неодобрительно поднятые брови тетушки.

— А что, их трудно раздобыть, что ли? — Алонсо с усмешкой посмотрел на друга. — Нам ведь не привыкать! Ты же слышал, перед нами широкий выбор! Целое войско!

Фелиция с гневно поднятым подбородком устремилась к запертым воротам. Возле них столпились почти все монашки монастыря, с ужасом переговариваясь об осадившем монастырь отряде воинов в полном вооружении. В довершении всего над монастырем разносился неистовый вой Амелии Паккат.

Подойдя к воротам, настоятельница царственным жестом приказала их открыть. Во двор монастыря тут же въехало с десяток ратников, оставив за воротами еще сотню. Первым был граф на совершенно черном коне. Увидев настоятельницу, он легко спрыгнул с лошади и учтиво поклонился, пожирая ее при этом плотоядным взглядом.

— Чрезвычайно рад вас видеть, великолепная Фелиция! — это прозвучало у него на редкость издевательски. — Надеюсь вы в добром здравии?

— Вполне, граф. Чего не скажешь о вас. Вы были в бою? — насмешливо поинтересовалась в ответ Фелиция.

В самом деле, граф хромал, у него была перевязана левая рука, на лице виднелись следы ушибов.

— Почти. Спасибо за заботу.

Фелиция величественно выпрямилась и строго спросила:

— Зачем вы пожаловали к нам, граф? К тому же в сопровождении вооруженных людей! Это запрещено законом!

— Мне сообщили, что у вас скрывается моя беглая экономка. Она украла деньги и бежала с ними.

— Откуда она бежала, граф?

— Из моего замка.

Фелиция недоверчиво усмехнулась.

— Насколько мне известно, из вашего замка бежать невозможно. Может быть, расскажете, что случилось?

Граф сделал небрежный жест рукой.

— О, это совершенно неинтересно. К тому же я не хочу, чтобы о способах побега узнали. Вдруг найдутся желающие пройти по ее стопам? Так она у вас?

Фелиция твердо ответила:

— Граф, наша обитель предоставляет убежище всем гонимым. Они знают, что их не выдадут. Я не стану нарушать устав монастыря и ничего вам не скажу.

— Значит, она все-таки здесь! — граф с угрозой опустил руку на рукоять меча. — Я в этом и не сомневался. Выдайте мне ее добровольно! Вы же прекрасно понимаете, что это лучше для всех вас! — он был издевательски заботлив. Фелиция отрицательно покачала головой, и граф рявкнул: — Не хотите добром, будет худом! Пропустите моих людей в обитель!

Беллатор решительно вышел вперед, оставив тетушку за плечами. Сильвер с Алонсо присоединились к нему.

— Здравствуйте, граф. Давненько мы с вами не виделись.

Контрарио с веселой насмешкой поклонился, но ответного поклона не дождался. Наоборот, Беллатор смерил его свирепым взглядом, который граф не счел нужным заметить.

— Добрый день, наследник наместника! Вы тоже ищете убежища в этом монастыре?

— Нет, мы с братом навещаем нашу тетушку по поручению отца.

— Неужто наместник приказал выпустить вас из темницы? — граф нахмурился, не веря своим глазам.

— А он нас там никогда и не запирал, граф. Вас ввели в заблуждение какие-то нелепые слухи.

— Возможно, возможно. Но, как представитель закона, вы должны знать, что беглых преступников наказывают.

— Однозначно, граф. Беглых преступников наказывают. — И Беллатор со значением посмотрел в лицо графу, показывая, кого он тут считает беглым преступником.

У того на щеках от ярости проступили багровые пятна. Сильвер с Алонсо отошли в сторону, оценивающе глядя на вооруженных конников.

— Ты берешь того, кто справа, а я того, кто слева. В общем все, как обычно. Вот только монашки до чертиков мешают. Как бы их отсюда спровадить?

Граф посмотрел на своих людей, готовясь отдать приказ о штурме. По знаку Фелиции монахини стали разбегаться кто куда. Настоятельница вышла вперед, полная решимости защитить обитель даже ценой своей жизни.

— Вы не посмеете сделать это, граф! Вы не войдете в мой монастырь!

Он дьявольски захохотал.

— И кто же может мне помешать?

— Я! — Фелиция спокойно встала перед ним и скрестила руки на животе. — Прежде чем идти дальше, вам придется меня убить.

Он яростно посмотрел в ее спокойное лицо. Они несколько секунд мерялись взглядами. Признавая свое поражение, граф вскинул руку, будто открещиваясь от наваждения.

— И все так же красива! — в его голосе и взгляде сквозила настоящая боль. — Хорошо, я уйду! Но я вернусь, очень скоро вернусь! И возьму то, что принадлежит мне по праву! — от этих горячечных слов у всех слышавших их мороз прошел по коже.