Именно, там, на четырех высоких холмах твердо стояла резиденция клана хундингов. За прошедшие века, поколения владетельного рода отстроили обширный и укрепленный город в городе. С храмом-пирамидой, казармами и нависающей над ближайшими предместьями цитаделью. Вместе с прикрывающим порт Крабовым фортом, эти «ключи» запирали любые возражения настоящему повелителю поселения, бывшего при янгонах богатым и процветающим городом-государством.

Храм, форт и южные – речные стены, – были как раз хорошо обжитым наследством от тех – прежних хозяев, что вот уже почти две тысячи лет появлялись в пределах крепостных стен лишь в качестве рабской прислуги. Ну, или при проезде через здешние края немногочисленных наемных зодчих, мастеров-горняков да бригад каменщиков, что нанимали в единственном уцелевшем древнем княжестве посреди Эйдинарда.

Так что приди ярлу такая странная мысль, никто бы не стал требовать ответа. И уж точно – не взялся бы за оружие, чтобы искать справедливости. Но даже Старому Хунду, пусть будут добры к нему боги в его посмертии, и в голову не приходили такие мысли.

Во-первых, без его соизволения никто в марке и чихнуть не мог, во-вторых, с членами местного магистрата, конечно же, можно было разговаривать при помощи дружинников. Но вряд ли когда было нужно.

Город, для местных ярлов, столетиями был хорошо смазанным механизмом по добыванию денег. Но без их ежедневного участия все становилось заметно хуже. Как только у глав гильдий появлялись поводы для жалоб, поток живительного золота и серебра сразу же стремительно начинал мелеть. И нет, ненужно обвинять их в злом умысле или сокрытии доходов! Тут все намного проще…

Местные мастерские создавали постоянный поток из множества высококачественных товаров. И получалось это, естественно, далеко не усилиями одного или двух человек, но были у этого «конвейера» и некоторые особо чувствительные точки.

Занимается, например, мастер-оружейник мечами. Сам он – отвлекается лишь на то, чтобы разделить процесс ковки на отдельные этапы, да разделить его среди своих учеников и слуг. И дальше берет себе помимо этого, лишь самую важную, самую тонкую работу. Но благодаря гильдии оружейников, не тратит своего драгоценного времени на поиски качественного угля, хорошего железа или прочих ресурсов.

Все это он получал в необходимом объеме от гильдии, и всегда по фиксированной цене. Все сэкономленные силы и время, кузнец мог посвятить продвижению по лестнице мастерства. При необходимости, гильдия готова была прийти на помощь даже с продажей результатов его труда. Если они, конечно же, соответствовали подробно описанным стандартам.

И вот весь этот приток материалов и денег, и отток готовой продукции, организовывали как раз умелые «руки» гильдейских предводителей. Поэтому стоило им вольно или невольно «не справится», как доходы всех остальных членов гильдии совершенно справедливо падали. Оттого и нечего было им бояться любого из возможных ярлов. Были эти люди и важны, и нужны.

Как и сильная надежная власть ярла им самим. И может быть, горожанам было бы даже выгодно переметнуться на сторону нового, стремительно набирающего силу, претендента, пока прежний хозяин завяз в центральных землях марки.

Но в его победу они уже вложили столько денег, оружия и иных товаров… Да и городской полк – более 600 самых умелых и воинственных жителей, – застрял там же, вместе с прежним ярлом. А ведь в его рядах было много, в том числе и младших сыновей да родственников городской верхушки. Воинов из других, пусть и чуть менее богатых и уважаемых, но намного более многочисленных семей. Так что махнуть рукой, и попытаться перебежать без очень-очень серьезных причин, было просто невозможно. И оставшись почти без войска, городской магистрат собрался, чтобы бросить очередную ставку на закачавшиеся не в их пользу весы.

Так что нынешний треверский ярл не имел причин, чтобы «беспокоить» ради них своих хускарлов. Скорее наоборот. А потому некоторая внешняя сдержанность, если не чопорность, оставалась частью их характера не от страха. По крайней мере, точно не от сиюминутного страха. Просто традиция…

* * *

Ратуша Нойхофа, тот же день. Сумерки

– …и все-таки нам стоило прощупать возможность договориться. Да нет, говорил же: не прямо сейчас, – раздраженно отмахнулся крупный, скорее даже полноватый мужчина от своего сухощавого и какого-то подчеркнуто невзрачного собеседника. – Пусть все-таки соберет достаточно сил, обложит город! Это само по себе отнимет у него немало времени. Стены Нойхофа очень надежны, в хорошем состоянии и преодолеть их сходу вряд ли кому удастся. А мы бы в это время… да что я тебе говорю, сам же все знаешь… – здоровяк досадливо поморщился и ухватился своей широкой ладонью за такой же немаленького размера кубок.

Про внешность таких людей любят писать, используя прилагательное «благородный».

Действительно, от родителей разговорчивому здоровяку досталось широкое с правильными и даже мужественными чертами лицо. Давно миновав пору и «щедрой юности», и «размеренной зрелости», его седая шевелюра оставалась густой и непокорной, а когда-то мощное крепко сбитое тело – все еще достаточно сильным и ловким. Пусть неумолимое время и многие излишества прибавили морщин, сделали его чуть обрюзгшим, но даже в семьдесят три оставались видны следы щедрости Матушки Природы и усилия множества опытных наставников.

– Скажи, старый друг, куда смотрят боги? Как они вообще терпят эту кучку тупоголовых болванов?! – продолжать жаловаться первый, между жадными глотками дорогого стоялого меда.

Размашистые, но выверенные движения выдавали в нем человека, давно привыкшего к вниманию окружающих. К постоянному присмотру и за самыми на первый взгляд несущественными поступками и словами. А потому продолжаться это могло еще долго, и старинный приятель привычно пережидал, когда поток досадливого красноречия схлынет и появится возможность наконец-то перейти к столь необходимому диалогу.