***

Нила захлопнула за собой гридеперлевую дверь. Протерла лицо длинными пальцами. Огляделась вокруг, выискивая серую собаку. Животное сидело в преданном ожидании у разноцветной двери. Женщина подошла к ней и устало облокотилась о стену. Животное с явным осуждением глядело на человека.

– Вот что я тебе скажу. Это удивительно, – Нила прижала указательный палец к вискам. Возможно, у нее все еще болела голова, хотя внутри себя она понимала, что это невозможно, однако дискомфорт, приносивший ей столько лет страданий, распространял свои сети и на территории запределья, – я предполагаю, что там, за дверью. И ты… – женщина не нашлась, как обратиться к собаке, на ум не пришло ни одного имени, – и ты, конечно же, все это знаешь. Но. То, что я увидела там... – Нила сделала вялый выпад рукой в сторону коридора, – … это стоило того. Ты понимаешь. Это ж надо было! Я большую часть жизни мечтала. Точнее, рассуждала. Над тем, что, если вдруг мне выпадет шанс пережить мою жизнь снова, без единых изменений, просто как пересмотреть любимый фильм. Я была уверена, что хочу пережить все это снова, – женщина помолчала и продолжила, – мне казалось, что там, в прошлом, было столько любви, что все так мило и красиво. Но вот. Как бы признаться? – Нила опустилась на колени ближе к серой собаке, которая, как показалось женщине, начала менять окрас, – там столько боли и порока, что, веришь, я ни за что не хочу назад. Вот правда, – женщина протянула руку к морде животного и действительно, из серого собака прямо на глазах меняла свой цвет на странный вердепешевый окрас, – не хочу. И вот еще что… – Нила последний раз вздохнула и отняла руки от Смерти, – ты уж прости, что так долго. Задержалась я что-то. Не обижайся. И спасибо тебе за все. Жаль, не поболтали. Но, видимо... Мифы все это. Смерть скупа на разговоры. Надеюсь, Создатель будет более расположен к диалогу, – Нила слабо улыбнулась, поднялась на ноги и положила руку на керамическую ручку разноцветной последней двери. – Прощай.

***

– Чувствую себя крайне глупо. Но ты не причем, – Фрая держала почти прозрачную руку Нилы. Нервно, с особой интенсивностью, она поглаживала большим пальцем головку локтевой кости, словно втирая живительную мазь в холодную и коченеющую кисть. – Просто слушай мой голос. И давай... Выберемся оттуда, где ты сейчас находишься. Я уверена, ты слышишь меня, – Фрая тихо прочистила горло, прибирая реверс в голосе, который выдавал ее волнение. – Понятия не имею, где ты. Но слушай. Помнишь? Я обещала тебе быть рядом. Так вот, радуйся. Я вот. Здесь, возле тебя. Держу тебя за руку и пытаюсь нести какую-то чушь, – Фрая изнеможенно выдавила улыбку. – Когда мы болтали вместе, это не казалось таким уж сложным. А сейчас. Ума не приложу, что говорить. Но главное. Слушай мой голос. Представь. Только по-честному, Нил. Представь дверь! – в голове у Фраи возник наконец четкий образ, и она этому чрезвычайно обрадовалась. Сжала руку подруги еще крепче и явно с большим и искренним энтузиазмом продолжила. – Точно! Дверь. Видишь ее? Уверена, видишь. Главное, не отворачивайся от нее. Смотри на нее и иди к ней. Поняла? А знаешь, какая она? Дверь эта? Она такая, – Фрая прищурила глаза, пытаясь визуализировать дверь, какой же она должна быть в другом мире, – она знаешь какая? Не такая, как обычная дверь. Это же дверь в небо, все-таки. Да. И... Вот только не злись. Но она... Она разноцветная! Пестрая, такая вся! И!.. – Фрая искренне рассмеялась собственным образам, – в полосочку! Да. Именно! В зигзагах, в горошек, короче, такая чудо-дверь! – Фрая погладила практически безжизненные щеки пациентки. – Да, да. Все, как ты не любишь. Это вот специально. Это я так тебе отомстить решила, – голос Фраи дернулся, но она овладела собой вновь. – Сама виновата. Ты виновата. Говорила тебе. Не выезжай в такую рань. Ну да ладно! – опомнилась женщина и устыдилась собственных обвинений, но она была просто человеком. Нет. Не просто. Любящим человеком и, конечно, ко всей сложившейся ситуации возникали оправданные претензии. – Слушай меня дальше. Дверь. Там, дверь. А еще. Еще там собака. Да. Я знаю, ты любишь собак и доверяешь им. Порою мне казалось, что собакам ты доверяешь куда охотнее, чем людям, – Фрая грустно улыбнулась. – Так вот, там собака. Но я не знаю, какая собака. Знаю, что большая. Ты же не любишь маленьких. Говоришь, мозгов у них нет. Точнее есть, но недостаточно, чтоб тебя боготворить, – женщина прикрыла лицо рукой, и уже было непонятно, смеется она или поддается слезам. – Так что это обязательно большая собака. Может ризеншнауцер какой-то, или дог, а может кавказец. Короче, большая собака. И ты. Ты доверяй ей, пожалуйста. Вот поверь мне. Верь этой собаке! – Фрая обхватила ладонь Нилы обеими руками. – Это очень важно! Я знаю, что ты несносно, паталогически упрямая! Но в этот раз. Прошу. Слушайся собаку, – электрокардиограф предупредил о замедлении биения жизни в теле, душа которого скоро будет где-то очень далеко. – Правильно! Доверяй собаке. Она выведет тебя к свету. И все будет кончено. Но только для меня. Главное – не бойся, – Фрая очень тихо, совсем тихо добавила, изо всех сил сдерживая негативные, печальные эмоции бессилия перед неизбежным прощанием, – и вот еще что. Я... Люблю тебя. И желаю тебе... Пусть это будет не конец, а начало твоего света, – Фрая все же выронила слезу. – Найди все, что ты хотела найти. И пусть Бог... Твой Бог приятно удивит тебя. Прощай. – Датчики хладнокровно констатировали асистолию. Фрая взглянула на монитор, потом в окно, в котором созревал рассвет, поцеловала удивительно быстро хладеющую щеку подруги и покинула палату, встречая последнее утро, в котором они были вместе.

02.10.2016 - 20.10.2016