Шрифт:
Один из учеников Столярского, Юрий Елагин, так описывает преподавательский подход мастера: «Вселяет уверенность в молодого ученика, убеждая в его исключительном таланте… Ребенок работает с энтузиазмом» (Jalagin, 1951. Р. 204). «Столярский умел заставить детей упорно трудиться и знал, как умерить амбиции их родителей», – отмечает Шварц. Вслед за институциональными изменениями после Октябрьской революции (национализация частных учреждений) школа Столярского была присоединена к Одесской консерватории, где Петр Соломонович продолжил свою преподавательскую деятельность. В годы войны один из лучших учеников Столярского, Давид Ойстрах, организовал перевод Столярского в Свердловск, [19] где тот обучал (наряду с другими учениками) его сына Игоря Ойстраха, и тот впоследствии также стал виртуозом. Однако вскоре после переезда старый мастер умер: годы, волнения и болезни взяли свое. Некоторые ученики Столярского, эмигрировавшие на Запад, укрепляли позиции русской школы среди исполнителей классической музыки.
19
Многие артисты переезжали в Свердловск, город на Урале (теперь Екатеринбург), в годы Великой Отечественной войны, потому что Сталин решил, что нужно сохранить советскую культуру.
В начале ХХ века русско-еврейские музыканты вышли на мировую сцену, что стало решающим моментом в истории профессионального исполнения скрипичной музыки. [20] Об этом пишет Иегуди Менухин:
«Русско-еврейское сообщество, коренящееся на универсальной философии, образованные люди, умелые торговцы, движимые сильными, страстными чувствами и стремлением к свободе, стали главными исполнителями музыки в мире. <…> Не стоит забывать, что русский местечковый еврей имел перед глазами пример сельского или цыганского скрипача, чьи мелодии полюбились ему, не говоря об уникальном наследии канторов и хасидских раввинов. Именно еврейский скрипач всегда играл на свадьбах и похоронах, выражая радость и печаль русских деревень. Он исполнял и еврейские, и русские, и цыганские народные песни. <…> Для хорошо образованного, высокомотивированного русского еврея, обреченного на то, чтобы начать жизнь заново, скрипка была паспортом, кошельком и дорогой к вершине общества. Многие скрипачи покинули Россию через омываемый теплыми водами порт Одессы. Я помню, как меня позабавило и изумило, когда после первого моего концерта в Одессе люди, стекавшиеся за кулисы, не высказали никаких комментариев по поводу музыки, однако почти каждый второй спрашивал меня, какую аппликатуру я использовал в том или ином пассаже. Появилось ощущение, что меня поглощает гигантская толпа, состоящая из учащихся, выпускников и преподавателей, если сравнивать с неоднородной аудиторией любого другого города, в котором я играл. На самом деле трудно найти хотя бы одну семью, в которой не было бы молодого, многообещающего скрипача» (цит. по: Schwarz, 1983. Р. 16–17).
20
Важно отметить, что музыканты эмигрировали не только из России, но и из других стран Восточной Европы. Тем не менее нужно отметить, что по решению Венского конгресса с 1815 по 1915 год Польша находилась в составе Российской империи. Во время Первой мировой войны территория Польши была оккупирована немецкими и австро-венгерскими войсками, и лишь в ноябре 1918 года Польша стала независимым государством.
Спустя несколько лет после революции коммунистический режим закрыл пути для эмиграции музыкантов, ограничив выдачу загранпаспортов. Начиная с тридцатых годов Россия оказалась в изоляции от мировой музыкальной культуры, но тем не менее она продолжала развиваться. Великими виртуозами того периода были Давид Ойстрах (1908–1974) и Леонид Коган (1924–1982). Последний был учеником Абрама Ильича Ямпольского (1890–1956), которого музыковеды признают третьим великим мастером русской школы скрипки.
Последним мастером русской школы считается Юрий Исаевич Янкелевич (1909–1973), среди его учеников немало победителей международных конкурсов.
Поколение скрипачей-виртуозов, заявивших о себе после Второй мировой войны, представляют Михаил Вайман (1926–1977), Игорь Безродный (1930–1997), Михаил Безверхний (род. 1947), Виктор Третьяков (род. 1946), Виктор Пикайзен (род. 1933), Владимир Спиваков (род. 1944), Гидон Кремер (род. 1947), Татьяна Гринденко (род. 1946) и Виктория Муллова (род. 1959). Начиная с Ойстраха советские виртуозы неоднакратно выигрывали конкурс Королевы Елизаветы в Брюсселе. Скрипачи, родившиеся в России, царили в мире скрипичного соло (иногда делясь почетным местом с солистами из других стран Восточной Европы, которые обучались у российских преподавателей и также являлись представителями российской школы).
До 1980 года музыкант мог эмигрировать только в исключительных случаях (одним из способов выехать из СССР была подача заявления на эмиграцию в Израиль). Однако некоторым удавалось уехать из страны, пользуясь гастролями или участием в музыкальных конкурсах. Открытие границ в постперестроечный период с конца 1980-х годов вызвало массивную волну эмиграции. Уехавшие создавали классы солистов, в которых обучались виртуозы.
Начиная с тридцатых годов, Россия оказалась в изоляции от мировой музыкальной культуры, но тем не менее она продолжала развиваться.
В начале ХХ века термин «русская школа скрипки» обозначал определенную технику исполнения (контрастировавшую с франко-бельгийской школой) и способ интерпретации произведений. Но с быстрым увеличением центров обучения виртуозов по всему миру во второй половине ХХ века это определение стало размытым. Участники моего исследования (скрипачи и их преподаватели) не всегда связывают понятие «русская школа» с техникой, а скорее относят его к методу обучения, заключающемуся в особых отношениях между учителем и учеником, при котором большое внимание уделяется ежедневной практике и особым требованиям к качеству игры.
Американские скрипачи
Музыковед Борис Шварц относит появление американской школы скрипки к началу ХХ века. Преподавание виртуозного исполнения осуществлялось в основном в четырех городах: Нью-Йорк (Джульярдская музыкальная школа), Филадельфия (Институт Кёртиса), Рочестер (Истменская школа музыки) и начиная с 1970-х годов Блумингтон (Университет Индианы). Инструментальное обучение осуществляется также во многих университетах Соединенных Штатов. Зачастую музыканты становятся виртуозами, обучаясь у педагогов, родившихся и получивших образование в Европе.
В начале двадцатых годов в ряду ведущих североамериканских исполнителей были такие виртуозы, как Мод Пауэлл (1867–1920), Альберт Сполдинг (1888–1953), Франц Кнайзель (1865–1926), Дэвид Маннес (1866–1959) и Луис Персинджер (1887–1966).
Франц Кнайзель, родившийся в Будапеште и обучавшийся в Германии, известен как исполнитель камерной музыки («Квартет Кнайзеля»). Дэвид Маннес, родившийся в Манхэттене в семье эмигрантов из Польши и Германии, дополнительно обучался на солиста и дирижера оркестра. Со своей женой Кларой (пианистка и племянница знаменитого дирижера Вальтера Дамроша) Маннес создал музыкальную школу. Поскольку супруги были филантропами, их школа предлагала доступное инструментальное обучение высокого уровня детям из неблагополучных семей. Луис Персинджер, родившийся в Рочестере и обучавшийся в Германии, известен в современном музыкальном мире как учитель Иегуди Менухина. В 1930 году он сменил Леопольда Ауэра в Джульярдской музыкальной школе и в течение тридцать шести лет обучал скрипачей-виртуозов, давая уроки скрипки и камерной музыки. Его самыми знаменитыми учениками были Руджеро Риччи (1918–2012), Гила Бустабо (1916–2002) и Мириам Соловьев (1921–2004). По словам Шварца, Персинджер был известен своей добротой, терпением и талантом аккомпаниатора. Маннер, Кнайзель и Персинджер пошли по преподавательским стопам Ауэра и Флеша. Многие их ученики были из семей, эмигрировавших из Восточной Европы. Шварц пишет, что однажды Иегуди Менухин рассказал следующую забавную историю: «Рабби де Сола Пул, старый друг моих родителей со времен их приезда в Нью-Йорк, свидетельствовал, что, когда после погромов 1905 года евреи выезжали в Палестину, почти каждый их ребенок держал в руках скрипичный футляр» (Schwarz, 1983. Р. 16–17).