Эссина Витола довольно качала головой.

— Я не люблю хвалить еще не сделанную работу, леди, но платье обещает быть удачным. Хотя этот шелк ее милость подбирала, имея в виду совсем другую девушку, вы понимаете, — она понизила голос, — но я вижу, что вам этот оттенок подходит много больше. Прекрасно, эссина Рори. Давайте теперь посмотрим платье для новобрачной, вот насчет его цвета я что-то сомневаюсь, боюсь, как бы не пришлось переделывать для вас что-то другое…

Одна из помощниц уже доставала из ларя платье из переливчатого красного шелка, тоже пока сшитое не полностью. Тьяна невольно залюбовалась этим полыхающим каскадом, а кружева, широкие, искусной работы, тоже ярко-красные — дух захватывало.

Но метресса огорченно зацокала языком:

— Не ваш оттенок, эссина, никак не ваш.

Тьяна все же принялась примерять платье, девушки-портнихи прикалывали булавками лиф, укладывали непрошитые еще складки. Десятки, десятки булавок…

— Оно сошло бы на худой конец, — вздохнула метресса, — но вам нужно гораздо ярче, эссина, и вы засияете.

Цвет, конечно, сам по себе хорош, но большая ошибка оценивать платье отдельно от женщины, которая его будет носить. Вот это взгляните, миледи! — обратилась она к тете, набрасывая на плечи Тьяне лоскут другого шелка, — лучше, не правда ли? Я понимаю, тут редкое кружево, но ведь никто не станет сначала разглядывать кружево на платье, а лишь потом вас! Нет, увидят сразу вас, вас целиком, и вы должны потрясти гостей своим великолепием, ведь это будет ваш первый выход в качестве настоящей леди Айд!

И все гости должны подумать о том, что его милость не напрасно платит эссине Витоле за ее искусство, — она лукаво улыбнулась, — и что лучшим дамам Нивера следует заказывать наряды только у нее!

— Это действительно так. Тин, — поддержала тетя, — второй шелк больше подходит к твоему цвету лица. Но, эссина, ведь мало времени? Неужели вы сможете успеть?

Та снисходительно улыбнулась.

— Ах, миледи, нам не впервой справляться с большой работой. Все мои девочки будут шить день и ночь.

Мы подберем готовое такого же оттенка, но идеально подгоним по фигуре эссины, и добавим кружево, самое замечательное, какое найдется, вижу, эссину покорило именно кружево. Готовое свадебное платье вам доставят завтра к вечеру, и заодно примерим красное, оно будет готово к вечеру следующего дня, а второе красное… ну, полагаю, еще два дня у нас есть.

— Второе? — неосторожно удивилась Тьяна.

— Конечно, эссина. Не можете ведь вы появляться целый месяц в одном и том же платье? Может быть, понадобится и третье. Но это потом. А пока я знаю, какое будет второе. С тройной юбкой, две из шелка разной длины, а третья, бархатная, углом. Таких пока не было ни у кого в Нивере, эссина, только ее милости мы только что сшили. Недавно кандрийская королева появилась в таком платье на балу в честь дня рождения старшего принца. Вам ведь известно, что ее милость, леди Овертина, родная внучка Ал Великолепной?

— Неужели? — неподдельно удивилась тетя, которая неплохо разбиралась в родословных знати и искренне старалась вдолбить эти знания в головы племянниц.

— Именно так! Она дочь кандрийской принцессы от второго брака. Ее матушка позволила себе такой мезальянс, и поначалу порвала с семьей, там была своя история… о, простите, я вовсе не хотела пересказывать сплетни, леди. Просто она внучка королевы Ал, той самой, платья которой до сих пор вдохновляют портных творить и придумывать новое!

Тьяна только вздохнула. Что ж, по крайней мере, это объясняет необычайную красоту герцогини. Про ее бабушку, кандрийскую королеву Аллиель, уже покойную, поют баллады бродячие певцы, а няньки рассказывают сказки детишкам по вечерам.

Каждому свое, вот и все.

— И где же носит обувного мастера? — волновалась тем временем эссина Витола, — пусть при мне подбирает вам туфли, эссина Рори. Под каждое платье — непременно.

Скоро мастер пришел, с целым коробом туфелек, и несколько пар самых замечательных осталось у Тьяны, еще мастер снял мерку с ее ноги. Потом все они ушли, и портнихи, и обувщик, зато настал черед парикмахера…

И тот самый час настал. Праздник в честь официальной помолвки.

Тьяна переступила порог бального зала, украшенного гирляндами из цветов. И замерла.

Все смотрели. На нее.

Такого еще не бывало, чтобы ее появление где-либо встречали таким вниманием. Даже шум почти стих.

— Тин! Улыбайся! — шепнула леди Фан.

Они склонились в поклоне перед герцогом и герцогиней, герцог их поприветствовал, герцогиня улыбалась несколько отстраненно.

— Станьте вон там, прошу вас, леди, — негромко сказал им герцог, — поручаю вас, — он показал глазами на пожилую даму… а, ну да, на все ту же графиню Каридан.

Та приветливо улыбалась.

Они подошли к графине, обменялись приветствиями и с ней.

— Вы прекрасно выглядите, дитя мое, — сказала Тьяне пожилая дама, — я очень понимаю выбор нашего дорогого Валантена.

Та смущенно улыбнулась и отступила к стене, за тетю и графиню — на нее по-прежнему смотрели. Нет, скорее, ее разглядывали. Кто искоса, а кто и откровенно, в упор. Вот девушка в нежно-розовом платье оглянулась, их взгляды встретились, и Тьяна даже вздрогнула, такая откровенная неприязнь была во взгляде этой девушки.