— Мистер… сэр… Что вы здесь делаете?! — ахнула горничная.

— О, простите! Кажется, я забрел не туда?.. Я просто искал комнату для джентльменов.

— Комната для джентльменов, как и для дам — на первом этаже! — подав губы и вздернув нос, ответила горничная, указав зажатой у нее в руке влажной тряпкой в пол.

— О, как неловко вышло! — Лестер всплеснул руками. — Надеюсь, по меньшей мере, это не комната юной маркизы! А то вышло бы еще более неловко…

— Ну уж нет! Комната мисс Гринмарк — в другом крыле на третьем этаже, — фыркнула горничная. — А тут — кладовка!

— И то хорошо. Простите еще раз, — извиняющимся тоном ответил Лестер и поспешно удалился, внутренне ликуя. Его маленькая провокация прекрасно удалась, и теперь он знал, где искать свое сокровище.

Но в соседнее крыло он, разумеется, не пошел, а спустился вниз и вернулся в общий зал, как ни в чем ни бывало. Ненадолго, впрочем: сославшись на дурное самочувствие, он вскоре засобирался домой. Точнее, сделал вид, что туда собирается. Сделать это было не так уж трудно, раз он все это время прикидывался больным. И рассказывал, что приехал в провинцию, в поместье покойного дядюшки, чтобы поправить здоровье, по совету лекарей. Собственно, в части дядюшки Лестер даже не врал — старому графу он и вправду приходился четвероюродным племянником. Поместье же было куплено им у кузена, родного племянника графа, когда Лестер решил сбежать из столицы в провинцию.

Сейчас и думать было смешно, но причиной побега стало настойчивое желание всей родни, начиная с правящей бабушки королевы, как можно скорее Лестера женить. Вот только он ни в какую не желал жениться на произвольной «хорошей девушке» и «подходящей паре», которая только тем и была хороша, что у нее был Дар. Скрывающийся в глубине его души отчаянный романтик желал брака исключительно по любви. И он, между прочим, мог себе это позволить, находясь в списке престолонаследников на почетном пятом месте, после старшего брата матушки, двух его сыновей и самой матушки. Но семья была настойчива, Лестер был непреклонен — и в конце концов он сбежал сюда, в Альбию, чтобы спастись от постоянного давления и семейных ссор. Здесь Лестер ощущал себя привольно: в Альбии испокон веков был свой собственный король, пусть и подчиненный Логрийской короне. Но Лестеру было легче ощутить, что досюда не дотягивается влияние его всемогущей бабушки.

И подумать только — именно здесь он нашел себе ту, которую желал бы видеть своей избранницей. Мисс Гринмарк заворожила его с первого взгляда, с той самой улыбки, которой она удостоила его рассуждения и наглую выходку. Лестер вовсе не рассчитывал найти понимание хоть в ком-то, и вдруг нашел! А музыкой она покорила его окончательно. В ней были и ум, и тонкость, и богатство чувств, и нежная скромность, которая обрамляла эти достоинства, и сила духа перед лицом болезни, осеняющая эти прекрасные качества натуры внутренним светом. Наверное, такими представлялись рыцарям прошлых веков их прекрасные дамы — такими, какой сейчас виделась Лестеру мисс Гринмарк. И он желал быть с ней всем сердцем. Если только у него выйдет задуманное! Нет, безо всяких «если», одернул он себя, покуда коляска, запряженная двойкой серых в яблоках лошадей, выезжала из поместья. Должно выйти. Речь не о его личном счастье, речь о жизни мисс Гринмарк! А это намного важнее, и Лестер обязан справиться, каким бы опасным и радикальным ни был его план.

Отъехали они недалеко, лишь до ближайшего перелеска: поместье маркиза стояло на самой окраине города. Здесь Лестер велел выпрячь одного коня и переседлать его верхом. Он так делал не раз, начиная с поздней осени, когда ощущал, что ехать в коляске без движения слишком уж зябко, и упряжь всегда была под рукой. Потом он забрал из коляски фонарь и огромный тяжелый тулуп с шапкой, приторочил все это к седлу — и велел кучеру ехать домой и дожидаться там его возвращения. А сам, вскочив в седло, поехал обратно к поместью.

Ему пришлось выбить заднюю садовую калитку, запертую на навесной замок. Потому что она была чугунной, а стена — каменной, и магия Лестера была здесь решительно бесполезна. Годилась только грубая сила. Но он справился и въехал обратно незамеченным, и оставил коня тут, поближе к выезду и забору, за какой-то хозяйственной пристройкой. А сам направился к поместью, чтобы проникнуть в него через черный ход. И там уже — направиться на третий этаж того крыла, где располагались комнаты мисс Гринмарк.

Нашел он ее не сразу: стучал во все комнаты подряд, рассчитывая, что остальные до сих пор внизу, и кроме мисс Гринмарк здесь быть некому. И надеясь, что она еще не спит и отзовется. Когда перед ним была уже четвертая дверь, и сердце Лестера от волнения билось все чаще, когда он, постучав, наконец услышал уже знакомый голос, сказавший «войдите» — и вовсе, кажется, собралось выпрыгнуть из груди. Но он взял себя в руки: ему сейчас требовалось действовать четко и быстро, чтобы осуществить задуманное. Он сделал три медленных глубоких вдоха, ощущая, как выравнивается сердцебиение, а потом распахнул дверь.

Прода 11 января

От вечера Эрика устала как обычно, но из-за этого графа Тендланда еще и ужасно разволновалась. Сначала он ей показался довольно интересным, его рассуждения о том, что для королевской семьи важнее думать, чем быть благочестивым, показались умными и очень смелыми, но потом он так по-хамски повел себя с ней, что Эрика была вынуждена признать, что это была не смелость, а попросту невоспитанность. И это оказалось весьма обидное разочарование. А кроме того ей из головы не выходило, как он мог подумать о ней такое! Что она неприличная женщина! Неужели у нее такой ветреный вид, что человеку со стороны кажется, что она легко может согласиться со столь непристойными предложениями? Она краснела кажется до самых пяток от мысли об этом, и ужасалась, что в ней нечто могло навести на мысли, будто она согласиться с едва знакомым человеком, чужаком, что ей нужен мужчина. Это было ужасно!