***

Из глубокого сонного небытия его вытащил крик.

Кричала Изольда, ей было страшно, и это заставило его проснуться.

И вовремя. Потому что его маленькая храбрая девочка, кажется, собиралась сразиться с волками за его бранное тело.

И оказывается, уже ночь? А он-то думал, что только закрыл глаза на минутку.

Но сон вернул какие-то силы. Во всяком случае, их хватило, чтобы вытащить меч и отогнать хищника. Жалобно скуливший зверь исчез где-то в темноте.

Зато ему на шею бросилась Изольда.

Плакала. Кричала, что если он еще хоть раз посмеет так ее пугать, она сама его прикончит. А потом снова плакала. И шептала, всхлипывая, что умерла бы вместе с ним, потому что...

– Не плачь, видишь, я жив. Со мной все хорошо, - говорил он, прижимая к себе тонкое вздрагивающее тело.
– Не плачь...

На минуту забыв обо всем, блаженно прикрыв глаза и безумно радуясь что жив, что она рядом. Потом вскинулся, понимая, что девчонка вся трясется от холода. Надо разжечь костер и как-то отогреть. Простудится!

Полез проверить внутренние карманы. Огниво оказалось на месте, да и остальное содержимое карманов не пострадало. В который раз Берт подумал, что их спасение было чудом. Гораздо труднее оказалось найти трут. То есть, его попросту не было. Только что прошел сильный ливень, что тут можно найти сухого?

С досады ударил кулаком о торчавший сверху корень, и неожиданно ощутил, как с кончиков пальцев сорвались ошметки сырой магии. Значит, он сможет?! Сможет зажечь огонь!

Значит, они не замерзнут.

То убежище от дождя, что он нашел, была большая промоина под корнями старого засохшего дерева, стоявшего на склоне. Фактически, приличная нора, или даже маленькая пещерка, где вполне можно поместиться двоим.

Надо было только натаскать хворост, но далеко за ним ходить не пришлось. И какой бы там тот валежник не был, сырой - не сырой, но магия есть магия. Очень скоро перед их убежищем заполыхал пусть ужасно дымный, так что глаза резало, но костер.

Огонь - это тепло, жизнь. И можно наконец снять с себя мокрую одежду. Вот поесть бы еще...

– Вот если бы ты своими криками не распугала всех зверей в округе, сейчас у нас был бы ужин, - пробормотал Берт, слегка толкнув девчонку в бок.

– Вот если бы я не кричала, кое-кто сам пошел бы зверью на ужин!
– обиделась та.

– Ну, что ты, что ты, - поцеловал ее в макушку, - Я же шучу.

Она притихла в его руках, счастливо выдохнув.

***

И тут услышала:

– А теперь раздевайтесь, принцесса.

Она потрясенно воззрилась на мужчину, сразу почему-то отступив на шаг и пряча руки за спину.

– За...зачем?

А Берт но как-то слишком быстро шагнул к ней, обхватил за плечи и нахмурился, заглядывая в глаза.

– Почему ты испугалась?
– спросил, а в голосе надлом какой-то, и боль во взгляде, и жажда.
– Я никогда не обижу тебя. Тебе нечего бояться, клянусь...

Изольда несколько мгновений смотрела на него, осмысливая, а потом выдохнула, закатывая глаза от облегчения:

– Так ты не будешь шлепать меня, как обещал?

– Что...???
– застыл тот с разинутым от изумления ртом.

И вдруг разразился хохотом. А потом, качая головой, добавил:

– Только в порядке поощрения. Если будешь хорошей девочкой и заслужишь. Или очень-очень меня попросишь...

– Я?! Никогда в жизни!
– быстро ответила Изольда.

– Зря, ты просто не знаешь, от чего отказываешься, - теперь в его голосе сквозило затаенное лукавство.
– Впрочем, тебе все равно рано об этом думать.

Вот стоило ему так сказать, как в голове у Изольды тут же возникло множество мыслей на эту тему.

Но Берт мягко подтолкнув ее проговорил:

– Девочка моя, раздевайся, потому что одежда на тебе мокрая. Ее надо просушить у огня. И тебя отогреть. Это чудо, что ты еще не простыла, - огляделся вокруг, словно впервые увидел.
– На самом деле, все, что с нами было сегодня, чудо.

А потом глянул как-то по-особенному, тряхнул головой и сказал фразу, показавшуюся ей страной:

– Раздевайся. И не бойся, ничего с тобой особенного сегодня не будет.

Э... Чего это особенного? И почему не будет?