— Он… желтый, - медленно, будто это имеет какой-то смысл, проговаривает Руслан, пока мы бредем по дорожке в сторону нашего «гнезда» на ближайшие три-четыре недели.

— Не нравится желтый? Знаешь, не уверена, что хозяевам очень понравится, если мы решим перекрасить его в бордо.

— Мне нравится желтый, и прекращай уже делать за меня выводы.

*****

Я чувствую себя странно, потому что захожу в чужой дом с чужим мужчиной, сама еще замужем, но чувствую себя так, словно впервые в жизни делаю что-то от начала и до конца правильное. И ни капли не стыдно, и совесть молчит, накрепко придавленная камнем моей решимости на этот раз не совершать печальных ошибок.

Руслан вряд ли это осознает, но пока мы медленно поднимаемся на крыльцо, я даю себе обещание: не бегать, не уходить, не прятать голову в песок и не бояться жить, даже если я снова буду плутать в лабиринтах между сном и реальностью.

— Не люблю чувствовать себя беспомощным, - ворчит Руслан, когда я помогаю ему сесть на диван.

— А мне нравится, что ты весь у меня в руках, - улыбаюсь широко и довольно, чтобы его приободрить. И теперь нас двое, потому что Кот уже тут как тут: запрыгивает и устраивается рядом, как будто возле бедра хозяина ему самое место.

— Тогда хотя бы не лишай меня привилегии приготовить ужин, Кошка, - печально усмехается Руслан и я делаю вид, что обязательно подумаю над его просьбой. – Мне нужны будут ключи от твоей квартиры, чтобы я съездила за вещами.

Руслан почему-то не в восторге от этой идеи, но достает их из заднего кармана джинсов и вручает мне с видом человека, который без сожаления отдает последнее, чем владеет.

— Кстати, у нас пустой холодильник, - говорю я, исследуя кухню, чтобы поставить чайник.

Руслан рядом: возится с большим агрегатом, похожим на котел, и выставляет отопление на комфортную температуру. В доме долго никто не жил и хоть на улице май, пусть со снегом и слякотью, в доме сыро и холодно.

— Можем съездить за покупками, - предлагает Руслан. – А на обратном пути заглянем ко мне.

Я радостно показываю непонятно откуда взявшуюся пачку пакетированного чая и коробку с рафинадом. Чай, конечно, из тех, что я называю «привет лесоруба», но нужно согреться, поэтому подойдет любая горячая бурда, главное, чтобы хоть визуально выглядела как чай, тогда мозгу будет легче свыкнуться с этой мыслью.

— Что за человек твоя тетка? – спрашиваю я, догадываясь, что Руслан не хочет еще одной нашей встречи. – То, что она стерва и почему-то считает тебя своей собственностью, я уже поняла. Но… кто она тебе?

Он хватается за столешницу и костяшки белеют от напряжения. И дураку понятно, что эта тема – территория, куда ему не хочется пускать посторонних, но именно поэтому мне необходимо ее разведать. Кажется, что раз уж мы каким-то образом связаны судьбой, то любые секреты – это словно шаг в обратную сторону, и пока мы не вскроемся друг перед другом, мы так и будем пятится назад, словно раки.

— Таня родная сестра моей матери, - говорит Руслан и опускает голову так низко, что челка прикрывает лицо.

Ныряю ему под подмышку и выныриваю прямо перед самым носом, окруженная его руками. Он вымученно улыбается, наивно веря, что на этом наш разговор исчерпан, но я беру его лицо в свои ладони и шепчу:

— Ты должен рассказать мне.

— Это страшная сказка на ночь, Кошка, она грязная и вонючая, и в ней маленький мальчик превращается в гоблина, а не в принца, и Ведьма творит мерзости без наказания и опаски. Уверена, что достаточно взрослая, чтобы слушать такие истории?

Мне даже не нужна пауза на раздумья: я просто отвечаю «да».

И вот так, под свист чайника, до которого нам уже нет дела, я слушаю исповедь Руслана. Просто прижимаюсь лбом к его плечу и кусаю губы, чтобы не плакать, когда боли становится слишком много. Он рассказывает о том, что разрушило его жизнь так обыденно, словно пересказывает прочитанную книгу, к героям которой не проникся ни симпатией, ни интересом. Просто перечисляет вещи, после которых у меня во рту то солоно, то терпко.

— Хочешь, я ее убью? – Смотрю на него заплаканными глазами, и хочу, чтобы он кивнул.

Руслан просто обнимает меня одной рукой и выключает, наконец, дурацкий чайник и костяшкой пальца стирает влагу с моих щек.

— Побреешь меня, Кошка?

Эвелина от старания смешно выставляет кончик языка, пока медленно ведет станком по моей щеке. Я бы и рад сказать, что делать это нужно быстрее, но мне и самому охота потянуть время. Чувствовать себя лентяем, сидя на пуфике в ванной, пока Кошка ходит вокруг с деловым хозяйским видом.