Принимая просителей в личном крыле Царскосельского дворца, фаворит вел себя так, будто был мелким монархом. Польский князь Адам Чарторыйский рвался попасть на аудиенцию к Зубову в надежде вернуть семейную земельную собственность, конфискованную Екатериной. Позже он писал, что «двор» Зубова напоминал «покои любовницы французского короля»1. С самого раннего утра к флигелю графа (титул князя Зубов получил в 1796 году) начинали прибывать кареты вельмож, и уже к десяти часам они выстраивались в три ряда, словно перед театральным подъездом незадолго до начала спектакля. Около одиннадцати в длинном шелковом халате из спальни появлялся сонный фаворит. Начинался утренний туалет, который осуществлялся силами целой армии лакеев. Одновременно Зубов вел прием. Сановитых людей к нему обычно приводил личный секретарь, интриган и шантажист сицилийско-греческого происхождения Андреа Франческо Джованни Алтести (в России его звали Андрей Иванович). Резанов был заместителем Алтести, и в его обязанность входило вести запись посетителей.

Зубов выслушивал получивших аудиенцию, сидя к ним спиной, ведь в это время им занимался парикмахер. Прошения одобрялись кивком головы, а отказ выражался покашливанием. Время от времени фаворит обращался к своей ручной обезьянке, которая, резвясь, прыгала по покоям, поднимая столбы пудры для волос. Тем, кто понравился Зубову, граф милостиво разрешал выпить кофе в его обществе. И ходили даже слухи, что Михаил Кутузов, будущий герой войны с французами, собственноручно готовил для него кофе по особому рецепту. Именно так последний фаворит стареющей Екатерины принимал высших государственных сановников, генералов и князей, которые хотели через него передать свою просьбу императрице в попытке решить тот или иной вопрос [23] .

«Этот Зубов – человечек активный, – писал один из преподавателей Оксфорда Джон Паркинсон, посетивший графа в Царском Селе. – Он ведет себя с таким высокомерием, которое непростительно человеку не самого благородного происхождения»2.

Светлейший князь Потёмкин умер, а новый любовник, «несмотря на свои юные годы, ведет себя так, как будто ему позволено все, как будто он знает больше всех и готов управлять любым министерством»3, – с горечью выразился старый придворный и, кстати, бывший любовник Екатерины Петр Завадовский в июле 1793 года. В жадности Зубов переплюнул Потёмкина, Завадовского, да и всех прочих фаворитов императрицы. Точно так же, как и любовник императрицы Григорий Орлов, продвигавший в свое время по армейской службе братьев, Зубов радел о своих родственниках. Разница в том, что братья Орловы были людьми талантливыми, а члены клана Зубовых – в лучшем случае посредственностями. Стареющая императрица (напомним, что разница в возрасте у них с Зубовым была 38 лет) подарила своему любовнику десять тысяч душ крепостных, огромные поместья в России и в Польше, ну и, конечно, он просто купался в драгоценностях. Но Зубову все было мало, и он взимал плату за свое содействие с просителей. Об этом шептались в кулуарах, но нашелся только один смельчак, который открыто выразил свое недовольство. «Мне не нравится тон ваших приказов, ваше обращение, ваши письма и ваши лакеи», – бросил в лицо Зубову Александр Суворов. Но Суворов был прославленным русским полководцем, и он мог себе позволить такое высказывание4.

К пышному «двору» Зубова, как магнитом, притягивало разного рода мошенников и авантюристов. В те времена, точно так же как и сейчас, в Россию в поисках славы, приключений и быстрого заработка ехали иностранцы, не сумевшие преуспеть у себя на родине. Для них Россия была страной, где никто не знал об их промахах и ошибках. Все лучшее было сосредоточено в Петербурге, который – приведу понятное современникам сравнение – был Дубаем конца XVIII века. Кто только не ехал в столицу империи – военные, архитекторы, строители, учителя танцев, портные, актеры и актрисы и так далее, – потому что Петербург был городом, где пахло деньгами и можно было преуспеть.

Екатерина с самого начала своего правления подогревала интерес иностранцев к России и Петербургу. Об этом косвенно свидетельствует ее переписка с известными интеллектуалами Европы. Для нее Россия была «полигоном», на котором все желающие могли попробовать выстроить свою версию будущего. И она, надо признать, думала масштабно. Например, чтобы «поднимать» сельское хозяйство, императрица пригласила в Россию крестьян из Саксонии, которых поселила на Волге [24] . Французские и итальянские скульпторы и архитекторы украшали не только столицу, но и оставили заметный след в Новороссии. Но если тот же Потёмкин нанимал для работы в России молодых и талантливых иностранцев, таких как братья Бентам, то у Зубова были другие критерии отбора. Взять того же Алтести. Он появился в России благодаря шантажу русского посла в Константинополе, которого обвинял, ни много ни мало, в гомосексуальных связях5 [25] . Некоторое время он работал в Коллегии иностранных дел, и, когда Екатерина хотела наказать его за растраты, Зубов уговорил «матушку» не делать этого. Он забрал Алтести к себе, поскольку тот был большим специалистом по сбору компромата.

Еще одним доверенным лицом Зубова был авантюрист испано-ирландского происхождения по имени Жузеп де Рибасде Рибас (на русской службе Иосиф Михайлович Дерибас). В России де Рибас появился благодаря командующему российской экспедицией Балтийского флота в Средиземном море Алексею Орлову. Их знакомство произошло в Ливорно, где Орлов проводил донабор экипажей на корабли, только что совершившие плавание вокруг Европы. Двадцатилетний де Рибас был принят вольнонаемным, и после этого началось его быстрое восхождение. Уже через год он участвовал в войне против турок и отличился в Чесменском сражении (де Рибас подвел к турецкому флоту один из брандеров, начиненных горючей смесью). Будучи доверенным лицом Орлова, он доставлял письма его брату Григорию, на тот момент фавориту императрицы. Самым важным поручением де Рибасу стало привезти в Россию из Лейпцига внебрачного сына Екатерины и Григория Орлова – десятилетнего Алексея Бобринского. С этим поручением де Рибас блестяще справился (Бобринский с детским пылом стал называть его своим другом), и в 1774 году испанец был принят на действительную российскую военную службу в чине капитана. До 1779 года он был цензором в Сухопутном шляхетском кадетском корпусе, где учился Бобринский. Затем для де Рибаса началась череда военных кампаний: война за Крым, Русско-турецкая война 1787–1791 годов, где он отличился настолько, что был приглашен в состав делегации, подписавшей Ясский мир с Османской империей, который подтвердил присоединение Крыма и Кубани к России. В 1794 году де Рибаса (как говорят, при содействии Зубова) отправили на юг страны, в бухту Хаджибей, где тот основал новый город, который Екатерина назвала Одессой6. Главная улица города носит название Дерибасовская, в честь основателя этого портового города. Де Рибас женился на одной из придворных дам Екатерины, и императрица стала крестной их дочерей. Что же касается Зубова, то он стал покровителем де Рибаса, вероятно, возлагая на него далеко не бескорыстные надежды.

Я уверен, что Резанов, служивший под началом Алтести, не был стяжателем. Доказать это очень просто – в отличие от окружения князя, он не разбогател. Известно, что после четырех лет службы у Зубова Резанов отправлял родственникам письма с просьбой выслать ему денег. Может быть, он был слишком честным или слишком осторожным? Возникает некоторое противоречие с описаниями, которые оставили о нем офицеры, вместе с Резановым принимавшие участие в кругосветном плавании, – в них говорится, что Резанов шутил о том, что очень хорошо знает, как можно обогатиться. Но это скорее всего бравада. Или же констатация фактов. Резанов в этой жизни бежал не спринт, а марафон. Он многое повидал, служил в армии, работал в глубинке асессором гражданского суда, завоевал доверие Державина и Зубова. Так или иначе, у него была возможность хорошо изучить механизм власти и влияния, а также то, как можно добиться продвижения при помощи взяток и взаимных услуг.

Григорий Шелихов познакомился с Зубовым осенью 1793 года. На фаворита императрицы купец вышел через своих знакомых: Никита Демидов познакомил Шелихова со своим другом Александром Жеребцовым, который был женат на сестре Зубова, и тот свел его с «вершителем судеб». В столице у Шелихова была репутация богатого человека, который платит хорошие деньги за оказываемые ему услуги, так что он стал желанным гостем в апартаментах Зубова в Царском Селе.

К тому времени Шелихов, чтобы добиться поддержки своей колонии, решил сменить тактику. Про монопольную торговлю он больше не заговаривал, а попросил, чтобы на Кадьяк прислали священника и мастеровых, которые могли бы помочь с обустройством быта. Содержание священника, который не только обратит алеутов в православную веру, но и будет обучать местное население, он обещал оплачивать из своего кармана. Ему хотелось, чтобы общество поскорее забыло о «плохом» Шелихове, который жестоко обращался с аборигенами, о чем писал Бритюков и что позже подтвердил капитан Биллингс. Присутствие священника немного успокоит страсти и заставит говорить о «хорошем» Шелихове, который радеет в первую очередь об интересах государства. А если колония, по сути, живущая грабежами, начнет отстраиваться и со временем превратится в постоянное поселение, жители которого сами себя обеспечивают, то тогда и вовсе минус поменяется на плюс, причем плюс для Шелихова совершенно очевидный – он смог бы получить ту самую монополию, которой так ждал.