— Сложно ее сейчас будет одеть, — пояснил Серебряков мне свои действия. — Думаю, так она не замерзнет, — он подхватил закутанную Варю на руки и побежал с ней вниз, я — за ними. На ходу схватила с вешалки свою куртку, в которой обычно гуляла с Варварой, и так же почти на ходу всунула голые ноги в кроссовки.

— Садитесь сзади, — скомандовал Серебряков и, подождав, пока я устроюсь, аккуратно передал мне Варю.

Я не обращала внимания на виды за окном и даже не пыталась понять, в какую сторону мы едем, просто всю дорогу как заведенная баюкала и успокаивала всхлипывающую Варвару. Вернулась в реальность, когда мы остановились у ворот какой-то больницы: в темноте табличка на здании едва различалась. Я только успела заметить слова «детская» и «хирургия». Серебряков между тем забрал у меня Варю и быстрым шагом направился к приемному покою. Навстречу вышел пожилой усталый врач, на торопливые объяснения Серебрякова медленно кивнул и позвал за собой.

— Меня беспокоит только рука, — сказал он после осмотра. — Надо сделать рентген. Несите девочку в рентген-кабинет, он в конце коридора, потом с результатом ко мне…

В кабинет, где делают, рентген меня не пустили.

— Заходит только один из родителей, — остановила нас грозная дама в форме медсестры. — Или отец, или мать. Определитесь.

— Отец, — сказал Серебряков, протискиваясь мимо нее в дверь.

— Отец, — подтвердила я, оставаясь в коридоре.

— Небольшой перелом все же есть, — со вздохом констатировал доктор, рассматривая готовый снимок. — Придется поносить гипс недельки две. Ну и несколько дней постельный режим, чтобы понаблюдать за состоянием. Вдруг еще сотрясение у нас имеется. Пока симптомов никаких нет, но могут проявиться позже. Я сейчас позову медсестру, она наложит гипс и даст девочке обезболивающее…

Пока Варе гипсовали руку, мы снова ожидали в коридоре, только уже вдвоем.

— Простите меня, Мария Дмитриевна, — произнес вдруг Серебряков, — что накричал на вас. Я совсем не думал так…

— Я понимаю… Эмоции…— я приткнулась спиной к стене. — Я тоже на вас накричала, так что… Оба хороши.

Серебряков несколько раз кивнул и тоже прислонился к стене.

— У вас волосы еще мокрые, — сказал потом.

— Знаю, — я усмехнулась. — Но мне некогда их было сушить…

— Наденьте тогда хотя бы капюшон, когда выйдем на улицу, — он тоже чуть улыбнулся.

— Постараюсь не забыть… Меня больше волнует, с кем завтра останется Варя, — произнесла я озабоченно. — Я не могу не выйти на работу, меня даже заменить никем не успеют… Черт, — я сокрушенно качнула головой, — ну почему уже завтра понедельник?..

— Думаю, Нина справится до вашего прихода, — отозвался Серебряков. — Ей не привыкать ухаживать за Варей, когда та болеет…

— Я постараюсь освободиться как можно быстрее, — пообещала я.

— Мы готовы, — дверь процедурного распахнулась, и показалась медсестра, а за ней — Варя с подвешенной правой рукой.

— Теперь я не смогу есть, — опечаленно сообщила она. — И рисовать…

— Мама с папой тебя покормят и нарисуют тебе, что захочешь, — улыбнулась медсестра.

И вновь прозвучало это «мама» в мой адрес, и если в первый раз я едва ли обратила на это внимание, то теперь испытала неловкость. Но стоит ли уточнять, что это не так? Серебряков тоже не спешил это опровергать, как и Варя, значит, и мне не нужно встревать с объяснениями. В конце концов, какое до нас дело врачами медсестрам?

— Не стой на холодном полу, Варюша, ты же без обуви, — я хотела взять девочку на руки, но Серебряков не дал мне этого сделать.

— Дайте я сам, вам тяжело будет, — он легко подхватил дочку. — И наденьте капюшон…

Теперь уже и медсестра, услышав, что ко мне обращаются на «вы», догадалась, что мы не супруги, поэтому еще долго смотрела нам вслед любопытным взглядом.

По дороге назад Варя, измученная болью и слезами, задремала у меня в объятиях. Уже дома мы постарались бесшумно перенести ее в кровать, но когда укладывали, она все же проснулась.

— Маша…— сонным голосом позвала она.

— Я здесь, милая, — я не стала ее поправлять, поскольку сейчас это было совсем неважно.

— Останься со мной…— попросила Варя.

— Конечно, я полежу с тобой, — я опустилась рядом с ней на постель, и она сразу прижалась ко мне.

— Я тогда пойду, Варюша, — сказал уже Серебряков, погладив ее по голове.

— Нет, пап, останься и ты…— она посмотрела на него жалобно. — Мне страшно… Вдруг шкаф опять упадет.

— Хорошо, посижу немного, — Серебряков придвинул стул поближе к кровати. — Заодно и шкаф покараулю.

— Я просто хотела взять книгу, а он начал качаться, — пробормотала Варвара уже с закрытыми глазами. — Я была осторожна, он сам…

— Тебя никто не ругает, — я обняла ее крепче. — Так получилось, это случайность… Теперь спи, Варюша, ты устала… А мы с твоим папой никуда не уйдем.

— Не уйдем, — эхом повторил Серебряков, откидываясь на спинку стула и прикрывая глаза. — Спи, Варюша, спи…

В понедельник я еле дождалась конца уроков, все время была как на иголках и думала только о том, как там Варя одна. Нина, которой я звонила почти каждую перемену, терпеливо убеждала меня, что все в порядке, и только в мой последний звонок несколько осадила меня, проворчав: