Шрифт:
— Кхе-кхе, — послышалось со стороны.
Вите пришлось прервать их сладкий поцелуй и уткнуться лбом в грудь Женьки, чтобы перевести дыхание. А Женя тем временем, пыталась вспомнить, как надо дышать, жадно хватая губами воздух.
— Гера, у тебя прямо талант обламывать кайф, — проговорил Витька.
— Ну что поделать, если вы так некрасиво себя ведёте, — довольный Герман плюхнулся уже на стул рядом, — В гости пригласили, и даже кофе не угостили!
— Я сейчас!
Женьке, как всегда, стало неудобно за откровенную сцену для посторонних глаз. Она вскочила и начала возиться с чашками и ложками, скрывая порозовевшие в миг щёчки.
— Гер, спасибо тебе за всё что ты сделал, но я решил, что мне эта информация ни к чему.
— Как так? — Опешил друг.
— Ну знаешь, как говорят: "Не трожь дерьмо, вонять не будет". Поэтому пусть живёт госпожа Соловьёва припеваючи. Пока…
— Герман глянул на Витю, потом на Женю. Она с благодарностью и обожанием смотрела на любимого.
— Ладно, понял! Сговорились, спелись голубки. Ну как хотите, если так вам будет спокойнее, я только ЗА. И давайте уже кофе, сутра во рту ни крошки.
— А вот ещё печенюшки вкусные, а может что-то посытнее? — Затараторила довольная Женька и наволокла кучу вкусняшек к столу.
— О, это можно! Ммммм котлетки, а запах то какой!
— Жека, заканчивай его угощать, до вечера теперь не выгоним, — с улыбкой возмутился Витя.
У всех присутствующих на душе вмиг потеплело.
Герман, как хороший и верный товарищ, конечно готов был идти с Витькой до конца, поэтому со всей тщательностью раздобыл нужную информацию для него. Но он был рад, что друг не травит душу черной ненавистью более и готов всё забыть, оставить в прошлом ненужных людей.
Женька была рада, что любимый прислушался к её словам, больше им не грозит опасность и чьи-то злые козни.
А сам Витя был просто счастлив от того, что теперь его жизнь вновь играет яркими красками. Рядом самая любимая девушка и больше ничего не нужно.
Эпилог
Пол года спустя.
Женя крутилась у зеркала и не могла стереть глупую, но такую счастливую улыбку с лица.
Мама Нина осторожно приоткрыла дверь в спальню дочери и ахнула:
— Когда же ты успела так вырасти, дочь!
Глаза стали сразу же влажными от переполняющих сердце чувств и радости за детей.
Женька улыбнулась ещё шире и нежно погладила тонкое кружево белоснежного корсета, изящно украшенного жемчужными бусинами. Крутнулась ещё раз, создавая вокруг себя взрыв из воздушного, невесомого, такого же ослепительно белого фатина. Она была безгранично счастлива от того, что сегодня станет женой своего любимого мужчины.
— И глазом не успели моргнуть, — сказала подруга Катя с широченной улыбкой.
Она подошла к Женьке. С помощью золотистого гребешка закрепила в её изящной причёске длинную фату, такую же воздушную, как и платье, с украшением из дорогих, замысловатых кружев по краю.
— Теперь идеальна! — Воскликнула Катя и улыбнулась их отражению в большом зеркале.
— Самая красивая невеста! — Подхватила мама.
— Совершенно с вами согласна, — добавила Катя, — И чего мы даром такую отдаём? Может скажем нашему счастливому жениху, пусть отпишет нам половину заводов и пароходов с барского плеча, пока не поздно?
— Кошка, не умничай, — пожурила её по-доброму Женька.
— Нет, ну а что? Понапридумывали тут новых правил всяких, выездные церемонии и прочее. Где? Где, я вас спрашиваю, старые, добрые, русские традиции? Выкуп невесты, испытания для жениха, цыгане с медведями? Я может хотела, чтобы Витька до хрипоты орал под окнами, как тебя любит. И всех бабулек в подъезде конфетами накормил, пока до твоего этажа дойдёт. А ещё…
— А ещё, на твоей свадьбе мы всё это и устроим, — сказала со смехом Женька, — Обещаю!
— Ну уж нет! Я замуж в ближайшем будущем точно не собираюсь. Одной как-то лучше…
— Хочу халву ем, хочу пряники, — с улыбкой вставила свои пять копеек мама Нина.
— Вот-вот, — поддакнула Катя.
— Девчонки, вы готовы? Можем опоздать.
В комнату влетел взволнованный отец.
— Мы в полной боевой готовности, — отчиталась Катя.
Он на секунду замер у входа, улыбнулся и обратился к дочке:
— Иди поцелую тебя, моя сказочная принцесса!
И осторожно прикоснулся губами к щеке дочери, будто она была не из плоти и крови, а вся из воздушной пены, которая вмиг расстает, только тронь.