Шрифт:
— Я тебя теперь запомню, — продолжал невидимый собеседник, — и сделаю с тобой то, что ты сказал Мурату.
— Ты тоже любишь его ишака? Я так и знал, что он на это обиделся!
Матросы, с интересом прислушивающиеся к их перебранке, довольно заржали, но невидимый противник наученный горьким опытом так и не показался.
— Как тебя зовут, русский? — Снова подал голос башибузук, — Я хочу знать, кто убил моего брата!
— Зачем тебе? Ты все равно сейчас сбежишь, как трус, а я скормлю твоего братца свиньям.
— Смеёшься, шакал? Ничего, придет время, посмеемся вместе!
На реке тем временем послышался звук работающей паровой машины, и обернувшийся на него Нилов, увидел, что к ним на выручку идут остальные катера их отряда. Первым, попыхивая дымком из трубы, шла "Царевна" на носу которой во весь рост возвышался лейтенант Шестаков с подзорной трубой в руках и в пробковом жилете поверх мундира. Матросы в катерах крепко сжимали винтовки, готовые открыть огонь, но враги не стали дожидаться их подхода и ретировались.
Экипаж "Шутки" обнаружив, что опасность миновала, тут же принялся за дело. Два моряка стали заводить под днище кусок парусины, а другие два продолжали вычерпывать воду. Дмитрий же, не выпуская из рук оружия, занялся сверзившимися с кручи врагами. Вытащив их по очереди на берег, он деловито снял с них ремни с кинжалами и шашками, кремневый пистолет и сумку с принадлежностями.
— Это — мародёрство, — хмуро заметил Нилов, внимательно наблюдавший за его манипуляциями.
— Это — трофеи, ваше благородие! — почтительно, но твердо возразил ему Будищев.
Кроме всего прочего, в воде, благо было неглубоко, нашлись так же два ружья убитых. Одно из них, правда, разбилось при падении и пришло в полную негодность, но второе выглядело почти целым. Дмитрий внимательно осмотрел его и остался доволен. Длинная винтовка была куда меньше калибром, нежели его "крынка", замок на ней открывался рычагом, и вообще выглядела она довольно современной на фоне переделочного оружия русских солдат. [44]
— Что тут у вас? — громко спросил Шестаков, едва его катер приблизился.
44
Винтовки систем Крнка, Альбини-Баранова и Карле, получались путем переделки дульнозарядных винтовок образца 1857 года.
— Господин лейтенант, — официально доложил ему мичман, — во время атаки был подорван вражеский колесный пароход. Из-за полученных повреждений были вынуждены идти к берегу, для производства необходимого ремонта….
— Видел твои подвиги, Константин Дмитриевич, — добродушно ответил тот, откозыряв в ответ, — поздравляю с почином. Помяни мое слово — быть тебе георгиевским кавалером!
— Твои бы слова, Александр Павлович, да богу в уши, — пошутил в ответ Нилов.
— А это еще кто такой? — удивленно спросил Шестаков, заметив занятие Будищева.
— Ох, брат, ты все равно не поверишь!
— Попробуй, может и поверю.
— Это гальванер.
— Гальванер, в солдатской форме?
— Я же говорил, не поверишь! Вообрази, перед самым появлением турок встретил друга детства — подпоручика Линдфорса, а с ним этот солдат. И можешь мне не верить, но он разобрался с нашим хозяйством и сумел его починить.
— Да, полно!
— Уж поверь. Неделю назад мы безуспешно атаковали "Подгорицу" и эти проклятые мины хоть бы хны! А этот новоявленный Кулибин, поковырялся в них четверть часа и вот, пожалуйста — турок на дне!
— Совсем воинские начальники на местах с ума посходили, — усмехнулся лейтенант, — это надо же, готового гальванера в пехоту засунуть!
— Вот только, — помялся мичман.
— Что?
— Трупы обирает, хотя вправду сказать, это он их и подстрелил…
— Что в бою взято — то свято! — Решительно махнул рукой Шестаков. — Эй, служивый!
— Слушаю, ваше благородие!
— Я смотрю, ты на все руки мастер, и в минах понимаешь, и стрелять ловок…
— Так точно!
— … и за словом в карман не лезешь, люблю таких!
— Рад стараться!
— Ладно, тащи свою добычу на "Шутку", да пойдем отсюда. А то, не ровен час, опять турки набегут.
Пустившиеся в обратный путь катера скоро пересекли Дунай и вернулись в ставший родным варденский рукав. Изведшийся на берегу Линдфорс с одной стороны был ужасно огорчен, что ему не удалось принять участие в закончившейся столь удачно атаке вражеского корабля, а с другой был так рад, что они вернулись целы и невредимы, что был готов расцеловать и Нилова, и Будищева. Юному подпоручику, конечно же, хотелось во всех подробностях узнать об произошедшим почти на его глазах деле. Но они отсутствовали в полку уже довольно много времени, и надо было как можно скорее возвращаться.