Богдан лежит в дорогой, частной клинике и палата тут по своему устройству напоминает маленькую, уютную двухкомнатную квартирку. Есть всё необходимое: ванная с душем, плазма с сотней каналов, кресло, журнальный столик и комната отдыха для родственников.

Я тихонечко подхожу ближе и любуюсь работой кулаков Лёвы, а может ещё и ботинком отчиму прилетело. Его лицо представляет собой сплошную гематому, голова обернута бинтами и кажется он спит. Или просто не может открыть глаза, потому что они напоминают два огромных расплывшихся вареника, только сине-черных. Такой беззащитный и слабый, что моментально возникает желание придушить его подушкой, чтоб не мучался.

— Я узнал тебя по запаху духов, — вдруг говорит он и пытается разлепить веки, теперь на меня смотрят маленькие щели, за которыми сплошь красные пятна.

— Ещё бы, — со злостью плююсь словами, — Ты так старательно слизывал их с моей шеи.

— Где твоя мать? — Как-то обеспокоенно спрашивает.

— Откуда мне знать? Ей на меня наплевать, это она над тобой тут, как Кощей над златом чахнет.

Пару секунд мы молча посылаем друг другу волны ненависти и злости. А потом он опять показывает своё истинное лицо.

— Что, пришла умолять меня пощадить твоего ублюдка, мелкая сучка?

Его мерзкая улыбка с выбитыми зубами вызывает во мне тошноту.

— Ты заберёшь своё поганое заявление! — Тут же вскидываюсь я, — ты прекрасно знаешь за что получил. Око за око, "папочка"!

— Хер тебе и твоему выродку! Сядет по полной, ещё и на зоне устрою ему "райскую" жизнь. А ты дура! Могла бы иметь всё, что пожелаешь. Небо в алмазах!

— А ты бы за это имел меня, когда пожелаешь? Хотя, чего это я… даже мои отказы тебя никогда не останавливали. Любуюсь каждым твоим синяком, тварь! Ненавижу тебя за то, что появился в моей жизни, ненавижу за то, что матери голову задурил, ненавижу за то, что сделал со мной.

— Я его посажу, а тебя ещё раз свяжу, заткну ядовитый рот и поимею.

— Мерзость, трус, насильник! Если ты не оставишь нас в покое и Лёву не выпустят, я сама закончу то, что он начал. Пока будешь тут спать, я воткну нож тебе в глотку.

— Глупая, мелкая шлюха!

Мои нервы уже на пределе, я и правда хочу вцепиться когтями и зубами ему в глотку. Хватаю с прикроватной тумбочки стеклянный графин, выплёскиваю воду на пол и с хорошим размахом собираюсь опустить его прямо на голову этой твари.

Но, не успеваю… Потому что из комнатушки сбоку вылетает моя мать и перехватывает мою руку с криком: "Не делай этого!"

Картина "Не ждали"… Значит она всё это время была здесь и слышала наш обмен любезностями. Она смотрит в мои глаза с немой мольбой и осторожно забирает пустой графин из моих одеревеневших пальцев. Боже, неужели она и сейчас готова встать на его защиту, после всего, что слышала? Я кошусь на отчима, но он кажется, поражён не меньше меня.

— Я думал, ты уехала домой, — выдавливает он по слову из себя и устало вздыхает, будто всё, что здесь происходит его страшно утомило.

— Как видишь не уехала, — еле двигающимися губами говорит мама и продолжает смотреть на меня огромными, круглыми глазами.

А потом прижимает руку ко рту и начинает беззвучно рыдать. Крупные слёзы просто без конца падают с её ресниц и она не пытается их спрятать, просто смотрит на меня, не моргая. Мне и самой уже хочется сделать огромный, рваный выдох, чтобы отпустить всё то, что скопилось в груди и давит с каждой секундой всё теснее и теснее. Наконец, она отнимает руку от лица, захлёбывается глотком воздуха и говорит:

— Прости меня, дочь, что не поверила тебе и была так слепа. Я помогу твоему молодому человеку. Я хочу поговорить и объясниться, подождёшь меня в холле? Мне нужно пару слов сказать своему мужу…

И после, медленно переводит взгляд отчима — взгляд, который не предвещает ничего хорошего.

На ватных ногах я выхожу из палаты и никак не могу прийти в себя после всего, что произошло пару секунд назад. Охрана делает вид, что не слышала нашего скандала, им и за это платят тоже. Эх вы, телохранители фиговы, я только что чуть не пришибла вашего босса графином. Руки до сих пор потряхивает, а в груди так жжёт, что хочется выбежать на улицу и бросится плашмя в ледяной снежный сугроб. Но, я послушно опускаюсь на скамейку и жду.

Мама выходит спустя минут пятнадцать. За всё это время из палаты не было слышно ни шума, ни криков, что обычно присуще ссорам между мужем и женой. Неужели, они опять о чём-то договорились… Вид у неё совершенно потерянный, мне это не нравится.

— Катя, здесь есть небольшое кафе за углом, идём там поговорим?

Я молча встаю и следую за ней. Пока мы добираемся туда, не говорим друг другу ни слова. Я мысленно кучу раз умерла и воскресла за это время. Она наша последняя с Лёвой надежда. От её решения зависит наша судьба. А вдруг, отчим опять её убедил каким-то способом, что родная дочь для неё враг? На самом деле, я тоже не смогу так просто взять и забыть наши размолвки. Даже если она сожалеет о всех поступках и словах, которые совершила в отношении меня в прошлом. Она мне не поверила, да что там — слова толком не дала сказать.