В современной социологии присутствует широкий набор различных интерпретаций содержания понятия «рациональность». Далее приведем основные интерпретации, социологические по своему содержанию.

1. Рациональность как характеристика теоретически осознанного, упорядоченного, непротиворечивого содержания, противостоящего эмоциональному, противоречивому, аффективному. На рациональное как элемент реального общественного сознания указывает Ж.Т. Тощенко. Рациональное в данном случае выступает как упорядоченное, опосредованное, обобщающее, близкое научному теоретическому сознанию в противовес эмоциональному компоненту, стихийному, связанному с непосредственным впечатлением, сиюминутным воздействием 14 . При этом рациональность способна трансформироваться в свою противоположность в контексте парадоксов общественного сознания, когда действия, сами по себе в отдельности являющиеся рациональными, будучи соединены, обнаруживают несогласованность, противоположность, несовместимость друг с другом 15 . В.Г. Немировский с точки зрения диатропического принципа минимального универсума выделяет рациональные и эмоциональные элементы в массовом сознании. Первые связаны с конгнитивными элементами ценностных ориентаций, присутствующих в массовом сознании, вторые содержат аффективные их компоненты 16 . Т.И. Заслав-ская, раскрывая содержание понятия «трансформационная активность общества», указывает на составляющие его рациональные и иррациональные реакции социальных субъектов. При этом первые выступают как продуманная, взвешенная реакция, связанная с осознанным выбором, в то время как вторые являются аффективно-эмоциональными или подражательными 17 . По мнению В.В. Колбановского, рациональное отличают от иррационального признаки разумности, осмысленности, логичности 18 . Согласно определению, сформулированному Б. Вальденфельсом, рациональность в широком смысле есть «то, что воплощается в смысловые, правильные, регулярно повторяющиеся, рассудочно-прозрачные взаимосвязи, которые существуют в различных полях и стилях рациональности» 19 .

2. Рациональность как коррелят истинности. Рациональными признаются рассуждения, смыслы, действия, знание, которые соответствуют истине, взятой в значении какого-либо образца, эталона: «чем ближе к истине наше рассуждение, тем оно рациональнее, и, наоборот, чем оно рациональнее, тем ближе к истине» 20 . Такие образцы могут иметь различное содержание: универсальный закон, стандарты когнитивной деятельности, социальная консолидация, верифицируемость знания и др. Проблематизация истинности как критерия рациональности обусловливает существование различных версий последней.

Так, по мнению Б.И. Липского, существование различных версий рациональности связано с проблематизацией отношения рациональности и истинности. Такая проблематизация привела к жизни три подхода к пониманию рациональности: рациональность как соответствие универсальным структурам разума (структурная рациональность), рациональность как соответствие универсальным принципам единой нормативной методологии (операциональная рациональность), рациональность как функциональное соответствие определенной социокультурной системе (функциональная рациональность) 21 . Полагая разум как фундаментальную основу бытия и мышления, структурная рациональность выражает соответствие познавательного акта универсальному закону (идеальному проекту), установленному трансцендентным субъектом. Истинность понимается в данном случае как соответствие человеческого знания этому проекту. Тем самым рациональность здесь характеризует качество познавательных актов и знания как их результата. В рамках операциональной рациональности истина понимается как соответствие познавательного акта логическим и методологическим приемам и правилам достижения знания. Такие приемы и правила обеспечивают систематичность и внутреннюю согласованность познавательного акта, что и определяется как рациональность. Таким образом, рациональность выражена здесь в виде стандартов и норм осуществления познавательной деятельности. Мышление, построенное по схемам структурной и операциональной рациональностей, Б.И. Липский характеризует как безлично-монологическое, игнорирующее коммуникативные аспекты 22 . На преодоление данного ограничения направлена концепция функциональной рациональности, предполагающая обращение к личностно модулированным структурам сознания и общения. Здесь, в контексте «новой рациональности», «истина выступает как практическое основание социальной консолидации, которая всегда принадлежит к определенному народу, времени, культуре», а ее критерием становится признание максимально широким кругом людей 23 . Тем самым рациональность в данном случае приобретает значение социальной нормы, отражающей социокультурные особенности обществ и обеспечивающей социальную солидарность.

Рациональность в значении истинности (как соответствие знания действительности) обсуждается Т. Парсонсом в рамках утилитаристской теории социального действия 24 . В данном контексте разумным социальное действие является тогда, когда актор обладает научно верифицируемым знанием условий ситуации, в которых он действует. Актор становится здесь своего рода ученым-исследователем, получающим истинное знание. Обладание таким знанием делает актора способным достигать поставленных целей. Отклонение от рациональной нормы действия связано с неадекватностью знания, которое имеется в распоряжении актора, - невежеством последнего и (или) ошибочными соображениями (ошибочными с позиции более широкого знания). Использование неадекватного знания приводит к тому, что актор действует иначе, чем действовал бы, имея знание адекватное.

Рациональность как знание, соответствующее действительности, предстает в работе Б. Фливберга. Обсуждая отношения рациональности и власти, данный автор указывает, что власть способна «определять» рациональность, искажая «реальную» рациональность как действительное положение вещей 25 . Такая искаженная рациональность подчиняется идеологической программе власти. Последняя способна стать фактором, препятствующим эффективному взаимодействию социологической науки (как сферы истинного знания об обществе) и общества 26 . Истинность и осмысленность (знание, теоретическая осознанность) объединены в интерпретации рациональности А.Г. Здравомысловым. Данные признаки конституируют рациональность как культурную ценность, основания которой связаны со способностью человека к коммуникации 27 . «Если мы признаем в качестве основной ценности культуры Знание, то мы стоим на позициях принципа рациональности» 28 .

Интерпретация рациональности в значении истинности существенно сужает возможности операционального использования данной категории для изучения социальных систем. Выбор истины (образца, маркирующего рациональность) в рамках такого подхода остается в известном смысле произвольным: авторы не подвергает сомнению законность интерпретации рациональности как истинности, ссылаясь на интуитивное понимание данного обстоятельства. Более того, рассуждения, признанные истинными в рамках одного образца рациональности, могут оказаться ложными (иррациональными) в рамках другого. Например, вновь созданная научная теория, являющаяся рациональной в смысле ее соответствия стандартам познавательной деятельности, может не способствовать социальной консолидации, а, напротив, порождать конфликты и разобщенность в обществе (следовательно, быть иррациональной). С другой стороны, суждения, получившие существование на уровне массового сознания и способствующие консолидации отдельных общностей и общества в целом, могут не иметь признака законосообразности и не соответствовать стандартам когнитивной деятельности, что неоднократно имело место в истории обществ. Тем самым, рациональное может оказаться иррациональным, а истина – ложью. Таким образом, интерпретация рациональности как коррелята истинности не способствует синтезу подходов к пониманию рациональности, а, напротив, утверждает их плюралистичность.

3. Рациональность как целесообразность. Рациональность в данном понимании выступает как выражение объективированной тем или иным образом связи цели деятельности и средств ее достижения. Рационализация предполагает осознание цели деятельности, логическое соотнесение цели, средств и последствий ее достижения. На данном основании В. Парето построил классификацию логических и нелогических действий. Собственно логическими итальянский социолог считает действия, логическое соответствие цели и средств в которых очевидно не только для действующего субъекта, но и для «тех, кто обладают более обширными познаниями», т.е. в данном смысле объективировано 29 . Иные действия он классифицирует как нелогические. Вместе с тем, В. Парето подчеркивает, что нелогические действия не следует отождествлять с алогическими. Так, действия, соотношение цели и средств в которых не становится объективированным в указанном выше смысле, но артикулировано в контексте некоторых индивидуальных сознаний, предстают в его концепции как субъективно логические. Таким образом, в той или иной мере логическими в концепции В. Парето являются действия, соотношение цели и средств в которых осознано индивидуальным и групповым субъектом социального действия, а субъективная цель идентична цели объективной.

В данной интерпретации рациональность предстает также в теории социального действия М. Вебера. Социолог связывает рациональность с «интеллектуальным пониманием», которое позволяет сконструировать модель связи цели и средств (идеальный тип), выражающую целерациональный тип социального действия 30 . Как отмечает Ю.Н. Давыдов, рациональность у Вебера выражает предельную целесообразность, максимальное соответствие целей и средств их достижения в любой из сфер человеческой деятельности 31 . Другие типы социального действия характеризуются различной степенью иррациональности. Упомянутая модель служит для «измерения» эмпирически фиксируемого поведения социальных субъектов для выявления отклонения от нормы связи цели и средств (иррациональности), что приводит к пониманию наблюдаемых фактов 32 . М. Вебер выделил шесть типов поведения, четкость границ между которыми проблемна: 1) более или менее приближенно достигнутый правильный тип (объективная рациональность); 2) субъективно целерационально ориентированный тип; 3) более или менее осознанное и более или менее однозначно целерационально ориентированное поведение; 4) нецелерациональное поведение, но понятное по своим смысловым связям; 5) поведение, мотивированное более или менее понятной смысловой связью, прерываемой непонятными, отчасти также определяющими ее моментами; 6) поведение, мотивированное совершенно непонятными психическими и физическими данностями «в» человеке и «связанными» с ним 33 . Таким образом, данная типологизация построена по принципу соотнесения действий индивида с логической моделью связи средств с целью деятельности. Такая модель есть своего рода эталон рациональности, максимально выраженный в действиях правильно-рационального (объективная рациональность) и целерационального типов. Углубляя данный вывод, Н.Н. Зарубина отмечает, что рационализация сопряжена с удвоением мира и упорядочиванием, объяснением его на основе нахождения трансцендентных точек, позволяющих мир оценить 34 . Вместе с тем, данная трактовка рациональности сталкивается со значительными трудностями в интерпретации рациональности современного общества. «Текучая» современность с ее размытыми стандартами рациональности 35 , наступление эпохи постмодерна, существенной чертой которой стала «играизация» с ее «упорядочением неупорядоченности» 36 , утверждают детерминирующую роль случайного, сиюминутного, неупорядоченного, нестандартизированного - иррациональных факторов социальной жизни. В этих условиях исследователи вместо того, чтобы постулировать в качестве рациональности модель связи цели и средств как способ рационального измерения реальности, указывают на появление «гибридного типа рациональности» 37 , «пострациональности» 38 , на множественность форм рациональности и перехода рациональности в свою противоположность, на включение в поле рациональности иррациональных элементов, которые трактуются как новые формы рациональности 39 . В контексте таких флуктуаций рациональность утрачивает свою качественную определенность, в связи с чем ее объяснительная способность как теоретической модели существенно снижается. Более того, в рамках постмодернистского дискурса с его тотальным релятивизмом наблюдается тенденция к отмене рациональности как устойчивой характеристики социальной реальности. Такая тенденция выражается в по сути бесконечном умножении не связанных друг с другом смыслов рациональности. Это порождает бессмысленность употребления понятия рациональности в научном контексте ввиду крайней размытости его содержания.