Что потом произошло, рассказывать как-то стеснительно. Не люблю я интимную жизнь, Леша, на всеобщее обозрение вытаскивать. Скажу лишь, что реплика меня тогда одна, произнесенная Наташей, огорошила:

– Ты Змей, воплощенная мечта любой женщины. Живой член. Твердый, чувственный, ласковый, да еще и с мозгами… Может, не надо человеком-то становиться?

И собрался я тогда сильно обидеться, да только не успел…

Наступил понедельник. Пора было собираться на работу (в смысле, в лабораторию), но никуда идти не хотелось. Может, права Наташа? Может, жить мне колбасой и дальше? Чего плохого? Так – я феномен, а стану человеком – в толпе себе подобных быстренько, наверное, затеряюсь.

Вот она, Леша, дилемма-то. Рвался к своей цели через тернии, можно сказать, а когда срок подошел – сомневаться начал, нужна ли она мне, цель эта? Всегда так, между прочим. Замечал я не раз подобное положение вещей. Как будто кто-то специально последний шанс дает одуматься, или искушает оставить все, как есть. Этакая провокация внутренняя. Борьба личностная себя с собою же.

Слава колбасному богу, не поддался я искушению, а то так колбасой бы и остался, пусть даже феноменальной.

– Не бойся, Большой Змей, все в порядке будет. – Наташа, видимо, чувствовала мое пасмурное настроение и пыталась меня утешить. – Ничего не прекратится. Ты таким же замечательным останешься, только внешность поменяешь. Думай, что обычная пластическая операция, хорошо?

– Хорошо, – отвечаю, а самого такое волнение дикое переполняет, что чуть из шкурки не выпрыгиваю.

Всю дорогу, что в институт шли, думал о прошедшей своей жизни. Каково в чужом теле оказаться? Что ждет меня? Ну, стану я человеком, дальше-то как жить? Хорошо колбасе, она кушать, как говорится, не просит. На работу ходить, опять же, не надо. Лежи себе, существуй не торопясь… Бог колбасный, куда я ввязался? В какую историю влип?

Пришли. Все уже были на месте, только нас дожидались.

– Ну что, – тон Николая показался мне деловым, – колбаса, готов человеком стать?

– Всегда готов, – отвечаю, а сам чувствую, что ни хрена я не готов.

– Тогда, – говорит, – поехали.

Ну и поехали, значит. Сначала Коля мне всю процедуру долго и нудно объяснял, но я, если честно, не слушал ничего, так, поддакивал время от времени, соглашался… Зря я, Леша, не слушал, потому что знать не знал, что так в действительности все страшно окажется…

Я и думать не думал, что резать меня станут. Вообще, черт его знает, что я только думал! Но это не все еще… Эх, кабы раньше-то предположить… Знаешь, Леша, что они учудили? Руку на отсечение даю, никогда не угадаешь! Ну? Нет вариантов? Естественно! Николай решил меня в чужое тело заселить, представляешь?

Наталья села за телефон, начала морги обзванивать. Представлялась официальным представителем нашего серьезного учреждения, чтобы не отказали. Блефовала, конечно, а что делать?! Так просто кто ж покойника даст для опытов?

Николай, тем временем, меня препарировал на тоненькие дольки, которые в приборы разные рассовывал. Объяснял, что нужно получить несколько генетических экстрактов (как думаешь, в терминах снова не путаюсь? Впрочем, не важно). Парочка наша лабораторная, Саня с Аленкой, на подхвате у него бегали, суетились.

То немногое, что осталось от моего некогда великолепного тела (жалкое, скажу тебе, зрелище) еще трепыхалось на разделочной доске, остальное кипело, испарялось, разлагалось на молекулы и атомы, составлялось в какие-то генетические цепочки… Я начал терять сознание. Последнее, что промелькнуло у меня в мозгах перед полным забвением, были слова из какого-то кино: «Скорее электрошок, мы его теряем!…» И я погрузился во тьму…

Проснулся ночью. Никого вокруг нет, лежу на чем-то мягком – на кровати, наверное. Из носа какая-то трубка торчит и в темноту уходит. Из носа, Леша, представляешь? Из моего носа! Нет, ты вслушайся в эту фразу! Если сказать, что обалдел, значит, ничего не сказать. У меня есть нос, значит есть и все остальное! Ура! Ур-рааа! По-лу-чи-ло-сь! Ай да, Николай! Ой, ребята, век не забуду! Что я могу для вас сделать?

Положительные эмоции, Леша, так и перли из меня. Радостно было, жить хотелось на полную катушку, по земле бегать, Наташку любить, веселиться… Всего хотелось! Всего и сразу! И чувствовал я себя таким счастливым, таким… Не передать, короче, словами.

Захотелось мне встать скорее с постели, чтобы посмотреть на себя. Ведь должно быть зеркало? Мы с Николаем об этом на всякий случай еще до операции договаривались. Ага, встал! Не тут-то было. Только изогнуться и смог… Тушку-то я, Леша, новую приобрел, а двигался все по-старому – как колбаса, в общем. Не так-то все просто, брат, оказалось на самом деле. Понял я тогда, что многому мне еще предстоит научиться, прежде чем тело свое в полном смысле слова обрести. Что оставалось делать? Ждать, когда кто-нибудь явится. Звать боялся. Глаза к темноте привыкли, контуры предметов различать стал и понял, что раньше я в этом месте не бывал. Думаю, крикнешь кого, а явится незнакомец. Что скажу? Удачную, мол, операцию перенес по превращению из колбасы в человека?! Нет, это невозможно. Увезут на той же машине, что и бедолагу Тычкова… В то же самое веселое заведение… Не хочется что-то. Изначальная моя эйфория улетучилась, словно и не было ее.