Мальчики Ким, Макс и Эбби стали им родными. Бену перешла закусочная его отца, в которой я когда-то работала официанткой, а Сандра, после окончания университета, вернулась в Лонгвью и устроилась в школу учителем биологии. Ким и я частенько подкидывали ей детей на выходные. У Сандры был талант располагать к себе детей, что являлось важным качеством для профессии учителя, и огромное количество любви — нерастраченной, накопленной за долгие бездетные годы. Мы с Ким молились за подругу: ей необходим был ребёнок. С такой матерью он стал бы счастливейшим в мире. А пока, мы пользовались её любовью, купая в ней своих детей.

— Ты превратилась в грёбаного зомби, — Ким стукнула по столу кулаком.

— Тише ты, дурррра, детей разбудишь! — рыкнула я.

Сандра тихонько клевала носом и, кажется, уже выпадала из разговора.

— Я всё понимаю, Ливи, — продолжала Ким уже более сокровенно, — но надо что-то делать. Дети и работа — это не всё, что должно составлять твою жизнь.

— А что, Кими? — Слёзы начали собираться в уголках глаз. — Что ещё мне остаётся?

— Я не знаю, — сникла подруга. — Просто должно быть что-то ещё.

Она замолчала, выжидающе глядя на меня.

— У меня есть вы, — начала перечислять я. — Есть папа, мама. Марти, наконец.

Ким горестно вздохнула.

Отец Майкла — наша больная тема. Пережив смерть единственного сына, он пытался держаться ради нас — своих родных. Но сил у него почти не осталось. Талула, мать Ким и родная сестра Марти, проводила у него очень много времени. Но никто не мог заменить ему сына. Я приехала к Марти после того, как пришла в себя и сказала, что он должен жить с нами — гостевая на первом этаже была в его полном распоряжении. Марти отказался. Мы договорились лишь о том, что с нами он будет проводить выходные, и каждую субботу я просыпалась от рокота его старенького "шевроле", паркующегося на нашей подъездной дорожке. Это был тот минимум, который я могла сделать для отца Майкла. Который он позволял мне сделать.

— Лив, ты должна вспомнить себя. — Мы Ким вздрогнули: Сандра подала голос. — Что ты любила до Майка?

— Я не помню, — откровенно сказала я. — До Майка я любила… Майка?

Сказав это, я невесело рассмеялась. Подруги лишь грустно улыбнулись.

— Вспомни время, когда ты училась в университете, — продолжила Сандра. — Ты же тогда писала, помнишь?

Действительно, учась в университете, я развлекала себя написанием небольших рассказов и новелл. Некоторые из них даже были опубликованы в местных литературных журналах.

— Помню. И что, ты предлагаешь мне писать? О чём, например?

— Да о чём хочешь. — Сандра, казалось, была рада, что я не послала её к чёрту. — Возьми ручку, блокнот и пиши.

Никто не предполагал, что из этого пьяного разговора выйдет что-то путное.

Я начала писать.

Сначала о том, что переживаю, обнажая на листе бумаги свою душу; писала о том, что чувствую. Эти записи я решила сохранить и никогда никому не показывала: много тайн хранили те листики, исписанные шариковой ручкой. Многое из того, что не должно было касаться моей настоящей жизни, но никак не давало мне покоя.

А потом я начала писать короткие истории о маленькой девочке, которая знакомилась со всем, что окружало её в доме, становясь его хозяйкой. Она переживала массу приключений, к примеру, вдевая нитку в иголку или в первый раз вымыв посуду. Это было забавно, легко и весело.

Я читала свои истории Максу. Ему нравилось. Я опробовала их на "эм квадрате", Сандре, Марти — все говорили, что это весело. Однажды, набравшись смелости, я отправила их в редакцию газеты в Олимпию, и вскоре мои истории появились в пятничном выпуске в разделе для самых маленьких.

У меня получилось! Особых денег это не приносило, но было именно тем, чем нужно: основой для того, что могло в корне изменить мою жизнь.

А дальше события разворачивались стремительно.

По словам моего выпускающего редактора, крупнейшее издательство Сиэтла, "Мейсон", заинтересовалось моими историями. Они предложили объединить их и выпустить одной книгой — альбомом с красочными иллюстрациями. Я была счастлива и одновременно очень напугана. Книга — это совершенно другой уровень. Смогу ли я, потяну ли? Но у меня было чёткое понимание, что двигаться дальше — жизненно необходимо. Хотя бы ради детей. Именно поэтому завтра я отправлялась в Олимпию, где меня ожидала встреча с потенциальным издателем.

Было уже около двух часов ночи, когда я, затушив сигарету, отправилась спать. Заглянув в комнату моего маленького рыболова, я поправила на нём одеяло и выключила настольную лампу. Затем зашла к себе в спальню, где в кроватке, поставленной рядом с моей, тихонько посапывала Эбби.

Мой ангел! Безумно похожая на своего отца, по характеру она была мягкой, уступчивой, неконфликтной. И в то же время — своенравной. Эти черты настолько хорошо дополняли друг друга, что я искренне удивлялась, как бог послал мне подобное чудо.