Мейси спустилась вслед за матерью по ступенькам заднего крыльца, и они прошли по утоптанной песчаной земле с клочками травы к величественному дереву, которое росло в этой части двора уже тогда, когда они с Джорджией еще были маленькими.

Она подумала о сводной сестре, что редко себе позволяла. Интересно, помнит ли Джорджия дерево и старые качели, унесенные ураганом «Деннис»? Вспоминает ли вообще о родном доме? Или люди, которых она оставила в прошлом, застыли для нее во времени? За десять лет, прошедшие с тех пор, как Джорджия уехала, в городе ничего особенно не изменилось. Да, стало больше туристов, выросли новые здания на острове Сент-Джордж, ввели больше ограничений для рыбаков, и все реже видно ловцов устриц в заливе. Но Мейси по-прежнему здесь, вместе с дедушкой и матерью и своими детскими воспоминаниями, в которых неизменно присутствует Джорджия.

– Мама!

Мейси повернулась на голос своей девятилетней дочери. Бекки стояла на заднем крыльце босиком и в пижаме.

– Мама, телефон звонит!

– Кто там?

– Не знаю, я не успела ответить. Номер определился. Он начинается с пять ноль четыре. Но сообщения не оставили. Мне подождать у телефона, вдруг перезвонят?

У Мейси на мгновение перехватило горло.

– Нет, Бекки. Не нужно.

Бекки вернулась в кухню. Ветер громко захлопнул за ней сетчатую дверь.

Берди перестала петь, и Мейси поняла, что она тоже услышала. И поняла. Мать сознательно отстранилась от жизни, хотя это вовсе не значило, что она не осознает происходящего вокруг нее.

– Звонок из Нового Орлеана… – неуверенно проговорила Мейси.

Джорджия никогда не звонила, потому что трубку могла взять Мейси. Примерно раз в месяц Джорджия говорила с дедушкой, и он сам набирал ей из своей комнаты со старого черного телефона.

Берди и Мейси смотрели, как дедушка направляется к ним от пасеки, медленные шаги подчеркивали его возраст. Дедушке исполнилось девяноста четыре года, и хотя разум его был скор, как у человека вдвое моложе, тело начало подводить застывшими суставами и неровным сердцебиением.

Из кухни снова донесся звонок телефона. Зная, что он продолжится, пока она не ответит, Мейси оставила мать и побежала обратно к дому. Она схватила трубку. Длинный шнур так перекрутился, что его хватало теперь не больше, чем на три фута.

– Алло? – Что-то зажужжало возле ее головы, и она резко отпрянула. Пчела взвилась к потолку. Пчела в доме – к гостю. Пчелиные приметы дедушки отпечатались в ее мозгу вопреки тому, как сильно она хотела их стереть.

На другом конце линии возникла недолгая пауза.

– Привет, Мейси. Это Джорджия.

Как будто ей нужно представляться! Как будто Мейси не знала этот голос почти так же хорошо, как свой собственный.

– Привет, Джорджия.

Она не собиралась облегчать Джорджии разговор. Пчела снова прожужжала мимо Мейси, и она, повернувшись к стене, взяла мухобойку, висевшую на гвоздике. Если чертово насекомое подлетит еще раз, это будет последнее, что оно сделает.

– Хочу попросить тебя о любезности.

Хорошо поживаю, спасибо, что спросила.

– Насчет той суповой чашки?

– Да, – ответила Джорджия после краткой заминки. – Видимо, дедушка тебе рассказал. Он не помнит ее, но сказал, что поищет. Потом сказал, что не нашел.

– Что ж. Значит, ее тут нет. – Мейси прижала телефон к уху, слушая дыхание сестры.

– Я хотела бы, чтобы ты поискала, – наконец сказала Джорджия. – Хочу быть уверенной.

– Ее здесь нет, – быстро проговорила Мейси. – Я помогала дедушке искать, и мы везде посмотрели. Мы даже заглянули в гардероб Берди. И не нашли. Разве он тебе не говорил?

Она представила, как Джорджия поджимает губы. Дедушка утверждал, что так она похожа на устрицу, которая не хочет отдавать жемчужину. Джорджия всегда так делала, когда ей не нравилось то, что она слышит.

– Говорил, – ответила Джорджия. – Просто это очень важно. Это для нашего потенциального клиента…

– Сожалею, ничем не могу помочь. – Мейси раздумывала, стоит ли вежливо попрощаться или просто повесить трубку.

Но Джорджия заговорила опять:

– Тогда, наверное, мне придется приехать. Чтобы самой поискать. Не то чтобы я тебе не верила… просто… – Она замолчала, и Мейси снова представила «устрицу». – Просто мой босс настаивает. Это, возможно, самый крупный наш клиент, и есть шанс, что чашка из очень редкого и ценного сервиза. Он хочет услышать лично от меня, что ее точно нет.

Мейси почувствовала, как паника перехватила ей горло, словно оно распухло от пчелиного яда.

– Ты обещала, Джорджия. Ты обещала!

– Знаю. Но это было десять лет назад. Все меняется. И я изменилась.

– Как ты можешь такое утверждать? Откуда можешь знать?

– Извини, Мейси, но мне придется приехать. – Было что-то странное в голосе Джорджии. Смирение? Или предвкушение, точно жужжание пчел, приближающихся к летнему саду?

Мейси расслабила челюсть, осознав, что стиснула зубы.