Когда Учай вошел в приготовленную для молодых клеть, сидевшая на лавке Мина даже не встала — лишь исподлобья зыркнула на мужа. По обычаю она пришла сюда первая, тайком улизнув со свадебного пира. Родичи старательно делали вид, что не видят, как она уходит. Вскоре после нее удалился и молодой супруг. Вся прочая родня, и старая, и новая, осталась в разубранном овине за длиннющим столом — есть, пить, веселиться. А место Учая и Мины за столом заняли две соломенные куклы в повседневной одежде молодых. Эти куклы призваны были защитить их от сглаза и обмануть злых духов, которые, как осы на мед, слетаются на всякую великую перемену в людской судьбе, будь то уход души к дедам или зачатие новой жизни.

Мина покосилась на устилавшие пол клети священные ячменные снопы, укрытые пушистыми шкурами, и впервые в жизни ей захотелось зарыдать. Но она лишь отвернулась, сжимая кулаки. Дочь Тумы и сама толком не поняла, что произошло утром во дворе. «Ладно, былого не вернуть, впредь умней буду, — подумала она, сдвинув брови. — Пусть только тронет меня еще хоть раз, хитрый мозгляк! Иди-ка сюда, муженек... Ну-ка, повели мне обувку с тебя стянуть...»

Будто чувствуя недоброе, Учай не спешил подойти к ней. Он затворил за собой дверь и остановился, издали глядя на дочь Тумы. Мина даже удивилась — никакой робости в его узком хорьем лице не было, и все же он вовсе не торопился объявить свои права на побежденную.

— Не нравлюсь? — без приветствий и обиняков спросил он.

— Чему уж тут нравится? — вскидывая голову, с вызовом отозвалась Мина. — Треска ходячая! — И добавила, чтобы уязвить его побольнее: — То ли дело твой арьялец — тот хоть на мужчину похож!

Но Учай продолжал стоять с невозмутимым видом, и Мина продолжала, сердясь все сильнее:

— Батюшка сказал, что ты меня одолел. Стало быть, я отныне твоя. Не я, но отец и боги так решили. Перечить им — на весь род беды накликать. Тут с речами, стало быть, и покончим. Подходи, возьми меня, коль посмеешь!

Учай глядел на нее по-гадючьи, не мигая. Будто и не слушая, пропустил злые слова мимо ушей и сказал:

— Ты мне тоже не нравишься.

— Что?!

Мина приподнялась с лавки, вне себя от изумления. Уж ей ли было не знать, как парни и мужики на нее пялились? Отца страшились, он на расправу крут и нравом горяч, но жадные взгляды она ловила на себе ежедневно. Как только стало известно, что Урхо погиб, сразу несколько присватались. Но отец не торопился, все будущих зятьев перебирал. Вот и довыбирался — теперь этот задохлик ею брезгует!

— Зачем сватался тогда? — гневно воскликнула она, вскакивая. — Раз я тебе не люба, так вот дверь и...

— Сиди и слушай! — Резкий голос суженого заставил ее замереть на месте. — Запомни раз и навсегда. Я иным тебя предпочел потому, что отец мой тебя за брата сговорил. Сказывал, ты лучше всех сможешь держать большой дом. А дом у меня будет и впрямь большой, не этому чета. Другого такого в наших землях не найдется. Мне теперь нужно собирать войско, к дальнему походу его готовить. Очень скоро я стану властвовать над землями всех ингри. Пойдешь со мной — станешь и землям хозяйка, и всему народу мать. Будь мне во всем послушна, и я тебя не обижу. Ну, что скажешь?

Он замолчал, ожидая, что ответит та, которую нынче перед всеми собравшимися в селении на Обже назвали его женой. Склонит ли голову или в отместку за поражение плюнет ему под ноги, чтобы постылый муж где-нибудь лесной дорогой свернул себе шею?

— Ты себя с братом-то не равняй, — угрюмо ответила девушка. — Урхо не чета тебе был. Вот он стал бы добрый вождь, а от тебя проку как от ужа шерсти. Владыка всех ингри, слыхана речь! Люди шепчутся, ты богов не чтишь, обычаи не блюдешь. Я сперва не поверила, а теперь и сама вижу. Неспроста тебя вержане из рода исторгли! Что, теперь за нас взяться хочешь? Детей Карью в чужие земли собрался уводить на погибель? Уж я скажу батюшке, что ты задумал...

— Все не так! — вскинулся Учай. — Ты глупа, как лесная свинья! Всем в Ингри-маа скоро понадобится моя защита!

— Твоя? — с нескрываемым презрением скривилась Мина. — Я всю жизнь сама себя защищала.

— Ты сильная, и я рад этому. Но даже сильный не защитит себя один, когда придут арьяльцы...

— А, и это слышала, — глумливо отозвалась Мина. — Мол, Учайка с умишком-то поврозь. О чем ни скажи, только и твердит об арьяльцах, которые вот-вот вернутся. Неужто их вид так поразил тебя, что ныне ты находишь их повсюду? В нужнике тебе арьяльцы не мерещатся?

Учай вспыхнул от гнева:

— В утином кряканье толку больше, чем в твоих речах! Ты еще увидишь, что такое арьяльцы! Вы все увидите. И я посмотрю, кто будет смеяться. А ты нынче свою участь выбрала.

Мина пожала плечами, неприязненно глядя на него.

«Почему не поверила? Должна поверить и послушаться!»

— Ты теперь в моем роду, и, хочешь ли ты того или не хочешь, я твой муж и защитник, — процедил Учай.

— Не нужны мне такие защитники, а мужья и подавно!

Сын Толмая выбрался из клети во двор, едва удержавшись, чтобы не бухнуть дверью. «Нет, так нельзя, — думал он, пытаясь задушить обжигавшую ярость. — Злиться на нее — значит выдавать свое бессилие. Я не злюсь — я просто ушел, потому что все сказал... Неужели она и впрямь так глупа, что не видит, не осознает, кто перед ней?!»