Она словно падала в темную бездну, и когда корабль Леифа исчез за горизонтом, все, что осталось ей, — это усталость и боль. Ее тело теперь словно было сделано из боли.

Через два месяца Карлса начала готовиться к празднику зимнего солнцестояния, но Ольга лучше бы провела всю зиму в тишине и одиночестве. Если бы не улыбающееся лицо Фриды, появляющейся каждый день, чтобы начать работу, возможно, она бы так и сделала.

В это время года Ольге было гораздо труднее здесь, в Карлсе, чем на родине. Здесь бывали дни без солнца вообще, только ясное небо свидетельствовало о том, что уже полдень. Тьма давила на ее, как будто небо было сделано из свинца.

Когда приблизилось солнцестояние, и солнце полностью их покинуло, Ольга начала все глубже и глубже погружаться в отчаяние, и ее тело тоже начало сдавать. Казалось, внутри все отказывалось жить. Она заболела так сильно, что не могла даже удерживать пищу, а работа по изготовлению самых обычных лекарств — мази от ран, чая против морской болезни, припарки для торговцев, страдающих одышкой — все стало вызывать отвращение. В последнее время она просто сидела и наблюдала за Фридой, чье мастерство достигло такой степени, что она мало нуждалась в обучении.

Фрида была центром сплетен в городе в последнее время, так как была уже много месяцев замужем и до сих пор не ждала ребенка. Ольга знала причину: Фрида заставила Якоба проливать семя на их постель. Она утверждала, что еще не готова стать матерью. Сначала она хотела закончить обучение.

Сплетни или нет, но Ольга гордилась. Фрида была молодой женщиной, которая имела свое мнение.

В день солнцестояния в городе началось празднование, которое могло длиться днями. В то утро — неуместное понятие в ночном мире — Ольга выползла из своей постели, кое-как одевшись в полутьме, и направилась в зал, где Бренна попросила ее присоединиться к женщинам, готовящим зал к празднику. Она чувствовала усталость и тошноту, и яркое свечение сотен свечей, ревущий огонь и счастливая болтовня женщин едва не заставили ее сбежать в безопасное уединение дома.

Но Дагмар, мать Бренны, увидела ее и сразу же подошла. Она обхватила Ольгу рукой за талию.

— Проходи же. У нас сегодня горячая еда и хорошее настроение. Сегодня — начало новой надежды.

В мире Ольги все было почти то же самое, хотя у них не было богов, требующих смерти без какой-либо цели, кроме самой смерти. Зимнее солнцестояние ознаменовало самый мрачный и темный день в году, тем самым положив начало светлым дням. Каждый день до летнего солнцестояния был бы немного ярче предыдущего. Свет вернется. Новая жизнь поднимется вверх. Тьма станет светом. Смерть станет жизнью. Лед превратится в огонь.

Равновесие.

~oOo~

Не чувствуя аппетита, Ольга тихо сидела и слушала счастливую болтовню вокруг, пользуясь случаем, чтобы поиграть с маленькой Сольвейг, которой уже исполнилось полгода. Она была счастливым и ласковым ребенком, ее любили все женщины. Девочка переходила из руки в руки, лопоча и хватая все, до чего могла дотянуться.

Любимая кошка Бренны, королева Лофн, названная в честь какой-то богини, оставалась рядом с малышкой весь день. Она была огромной — доставала Ольге почти до колен, а ее длинный густой мех был цвета утреннего тумана. Признав в Сольвейг свою хозяйку, кошка сидела рядом с ней и наблюдала за окружающими царственным взглядом зеленых глаз. Когда Сольвейг дергала за пушистое ухо или хваталась за длинный мех, Лофн просто поворачивалась и лизала ее, пока та не отпускала.

Ольга не могла отвести взгляда от Лофн. У этой кошки, казалось, было то, что она сама потеряла: способность жить в мире, принимая его таким, какой он есть.

Но Ольга училась притворяться. Она помогла украсить гирляндой благоухающие сосновые ветви и, когда ей стало немного лучше, вышла и помогла повесить свертки с едой, ленты и маленькие резные деревянные фигурки на массивных соснах по обе стороны от входа в большой зал. Жители Карлсы верили, что на деревьях живут духи, но глубокий холод и тьма прогнали их прочь. Подарки должны были позвать их домой и принести с собой тепло.

Для Ольги деревья, увешанные маленькими свертками и фигурками, были красивыми, и этого было достаточно, чтобы согреть ее сердце.

В полдень двое мужчин затащили огромного кабана на отведенное место перед домом, и Вали вошел в круг своего народа. День был таким же темным, как самая глубокая ночь, и вокруг было зажжено много факелов.

Занеся меч над визжащим кабаном, Вали заговорил:

— Сунну родила Соль после того, как ее проглотил волк. Когда волк умрет, она пойдет путями своей матери. Мы отдаем ей этого кабана, чтобы он помог ей на ее пути (прим. Сунна (Суль или Соль) — богиня солнца в скандинавской мифологии. Согласно легендам, у одного мужчины родились сын и дочь, которых он назвал за их красоту Солнце и Луна. Боги разгневались за такую гордыню на этого мужчину и превратили дочь (Соль) и сына в возниц, которые должны править колесницами, везущими солнце и луну по небу, и приставили за колесницами волков, которые будут их преследовать до самого конца света (Рагнарока). Вали говорит о событиях Рагнарока, когда, по легенде, волки проглотят солнце и луну и наступит тьма, но затем дети солнца и луны взойдут на небо, и мир возродится).

Ольга не знала, что это значит, но он сказал то же самое годом ранее. Вали наклонился и перерезал мечом горло кабана. Чаша на земле заполнилась кровью. Ольга отвернулась. Вид крови заставил ее почувствовать дурноту, да и было жаль убитого кабана.

~oOo~

Большая часть празднования солнцестояния, как любого другого празднования среди ее нового народа, состояла из распития медовухи. Мужчины и женщины снова и снова возносили тосты за богов, и прежде чем праздник закончился, люди начали собираться в пьяные толпы. Те, кто все еще праздновал, не обратили на это особого внимания; они продолжали петь и пить, и кричать, и Ольга ускользнула бы в тишину своего дома, если бы не сидела с Якобом и Фридой, которые бы огорчились, если бы она ушла.