На пару секунд между солдатами раздался было возмущённый ропот, но Мясник быстро пригрозил виселицей, чем мгновенно заткнул всех. Тысячник держал солдат в ежовых рукавицах, и, стоя рядом с ним и наблюдая за этим, я начал понимать, откуда у Эона столько побед и поражений. Солдат он ни во что не ставил, считая их за тупое мясо, которое должно беспрекословно выполнять приказы. По его разумению, выходит, если в конце битвы у него остался в живых хоть один воин, то это означало победу. Но если в обычных сражениях противник начинал отступать или вовсе сдавался, когда терял убитыми около трети или едва ли половины воинов, то в сражении с вурдалаками такие правила, вне сомнений, никогда бы не сработали. Я уже успел убедиться в доме валарийцев, что мертвяки, даже с отрубленными конечностями, стремятся доползти до своих жертв.

Вскоре появились и вурдалаки. Их было плохо видно в темноте, так что лично я проморгал момент их появления, мой Дар танга снова дал сбой, включившись только тогда, когда в толпе беженцев раздались первые, но сразу же многочисленные крики.

— Чего вы ждёте, бараны? — крикнул Эон. — Стреляйте!

Тут же расходящейся от нас волной в сторону костров полетел град подожжённых стрел. Поначалу лучники старались стрелять, не попадая в беженцев, но прыткие мертвяки быстро смешались с толпой, и буквально через минуту стало абсолютно всё равно. Те беженцы, что сидели практически возле самых ворот, тут же в них застучались, вымаливая, чтобы их впустили внутрь. Приказ Эона был чёткий, никто не смел нарушить его и поднять ворота. Но слушать их крики оказалось невозможно, я старался отвлечься, как только мог, горько пожалев, что вообще сунулся на эти стены, понадеявшись, что дам какой-нибудь ценный совет.

Советов не было ни одного.

Мертвяки двигались достаточно плотной толпой, но беспорядочной — никаких боевых построений или тактики, они тупо кидались на людей и жрали. Все вурдалаки были уже сформировавшиеся, и двигались они куда резвей тех, что я видел до этого — похоже, это и есть влияние некроманта. И убить их оказалось куда сложнее, чем тех двоих, что прикончили мы с Альтером. Поднятые мертвецы горели под стрелами словно солома, вымоченная в горючем масле, стоило только стреле пробить их кожу. Пламя быстро целиком охватывало их, превращая в горящие факелы, но они продолжали двигаться до тех пор, пока полностью не выгорали. И происходило это не сразу.

Бой закончился также быстро, как и начался. Сначала стихли крики внизу, затем оставшиеся вурдалаки, объятые пламенем, повалились на землю, проползли ещё пару саженей и остановились уже навсегда. Никто больше не стрелял, никто ничего не спрашивал — все и так знали, что спасать внизу уже некого. Настроение было препаршивейшее.

— Спуститься вниз, — даже Мясник хмуро смотрел на поле недавнего сражения. — Добить всех уцелевших и сжечь все трупы. Что встали?! Исполнять!

Поскольку сказать мне больше было нечего, я, ни с кем не прощаясь, ушёл оттуда и вернулся домой. Долго пытался уснуть, но удалось мне это сделать только под утро. Сон оказался не таким долгим, каким бы мне хотелось, он вышел рваный, вымученный. А когда я всё же решил встать (полдень миновал пару часов назад), то по отдалённым звукам понял, что начало следующего сражения я пропустил.

Налвития уже осадила стены города, не став дожидаться, пока я высплюсь.

Домового я не встретил сегодня, да и не искал его — поди, пауки снова загнали его в какой-то угол. Ничего, сам разберётся.

Что нужно было с собой брать, я понятия не имел, да и не было у меня толком ничего. Снова привычный кинжал, но как основное оружие — топор. Очень хотелось бы раздобыть кольчугу, но ещё позавчера я узнал, что вообще с любой бронёй в городе дикий напряг — хватило только одеть всех солдат да четверть добровольцев, внезапно решивших записаться в армию в свете последних событий. Тысячники подняли ополчение, разрешив каждому рубить и колоть всех, кто хоть немного похож на мертвеца, но с оружием снова возникли проблемы — ополченцы хотели что-то посерьёзнее столовых ножей да припасённых у некоторых вил и лопат, а имевшегося запаса в арсенале хватило только на половину добровольцев. Конечно, дворяне и Зара выделили небольшие партии колющих, режущих и дробящих предметов, но это — капля в море.

Куда мне нужно было идти, я тоже понятия не имел. Самым логичным вариантом было отправиться снова на стены, но там сейчас и так не продохнуть, да и бесполезен я там. Подступившую армию мёртвых я уже чувствую, но Налвиты не ощущаю, хотя не уверен, должен ли. Правда, в любом другом месте я тоже бесполезен, а на стене есть маленький шанс разглядеть некроманта и, быть может, тогда мне чего и придёт в голову.

Та часть города, где размещался мой новый дом, опустела и вымерла. Всех жильцов на много кварталов в округе действительно прогнали, и вместе с ними куда-то делись все кошки, собаки и даже птицы. Жуткое место, если честно. Слава Молдуру, мародёры ещё не добрались досюда, иначе бы я не ручался за их здоровье — в такое время заниматься подобным — хуже не придумаешь.

Но чем ближе я подходил к стене, тем страшнее мне становилось. День выдался ясным, но за стеной небо заволокло поднимавшимся от горящих мертвяков зловонным дымом, периодически что-то где-то трещало, изредка я слышал взрывы соназгских палочек. А один раз, когда до стены осталось пройти всего один квартал, я почувствовал, как под ногами покачнулась земля, при этом по воздуху прокатился сильный гул, на несколько секунд заложивший уши.

— Что это было, Молдур их побери? — вскрикнули неподалёку.