Примеру Муртаза-Кули-хана последовал и Гедает-хан Гилянский, также искавший покровительства России.

Отправляя в Энзели нового консула, надворного советника Скиличия, генерал Потемкин писал Гедает-хану, что желание его перейти под покровительство России милостиво принято императрицей и что он может исполнить это с соблюдением четырех условий: чтобы было указано место, где бы мы могли построить при Энзелинском порте город для защиты русской торговли и купечества, чтобы он вместе со своими подвластными принял присягу на вечное подданство России, чтобы отправил в С.-Петербург в качестве аманатов одного из своих детей и двух или трех родственников и, наконец, в знак подданства обязался бы платить ежегодную, хотя незначительную, дань.

Условия эти не нравились Гедает-хану. В высшей степени вероломный и жадный, Гедает в поступках руководился только материальной выгодой и всегда уклонялся в ту сторону, где ожидал больше пользы для себя. Не имея искреннего намерения принимать подданство России, Гедает понимал, конечно, какой помехой будет для него русская колонизация на его территории, и потому всеми силами старался ее отклонить. Он писал Потемкину, что переговоры о подданстве столь важны, что их следует вести в полной тайне до окончательной выработки условий, а любое начало работ по закладке города обнаружит их и породит для него многожество неприятелей как в Персии, так и в Турции, что строить русское поселение при Энзелинском порту вовсе не нужно, так как он сам давно уже строит город и скоро закончит его, и тот поступит в распоряжение русского правительства, ибо, получив подданство, сам Гедает-хан станет всего лишь приближенным министром, «и тогда, – писал он, – как город и дом мой, так и вся область моя имеет быть ваша».

Выказывая преданность России и желание принять подданство, Гедает в то же время мешал торговле и притеснял купечество разными поборами, уверяя, что пошлины составляют его единственное средство к существованию. «Вы здешние порядки и мои доходы знаете, – писал он в одном из писем Скиличию [278] , – что я только мизанными и пошлинными сборами во владении моем содержание войска и прочие расходы имею». Гедает-хан уверял, что если лишние пошлины и взяты с русских купцов, то по ошибке, помимо его воли и в его отсутствие, но если речь идет о весовых за шелк, то это не пошлина и в торговом трактате о весовых деньгах ничего не упомянуто. Он скорбел, что русское купечество не понимает его благодеяний, которые он оказывает даже в ущерб собственным интересам. «Для получения себе благодарности, – писал он [279] , – и честного имени, я вознамерился весовые деньги уничтожить, чтоб вовсе были истреблены. Почему я шелковые гири [280] , которые за тысячу лет пред сим установлены были от прежних персидских монархов и с другими гирями сходствия не имели, в весе приумножил и на каждый пуд по три фунта прибавил». Гедает-хан уверял, что, назначая весовые деньги по два рубля за каждый батман, он делает это напоказ купечеству других наций, но на самом деле наносит себе крайний убыток, желая доказать этим свою преданность России. Совершенный произвол персидских ханов во всем, что касалось торговли и пошлин, не позволял придавать какое-либо значение словам Гедает-хана, тогда как сам он полагал, что его посулы заставят русское правительство пойти на некоторые уступки и оказать помощь гилянскому владыке в его затруднительных обстоятельствах и борьбе с Ага-Магомет-ханом.

Гедает-хан отправил на линию к генералу Потемкину двух посланных и прошение на высочайшее имя, в котором просил принять его в подданство России на таких же основаниях, на каких принята Грузия, и прислать в распоряжение хана три тысячи русского войска. Посланные говорили, что хан обязуется продовольствовать войска за свой счет и готов платить не только то жалованье, которое императрице угодно будет назначить, но будет вносить ежегодно в казну ее величества вместо дани шелка-сырца по три тысячи батманов и отправит в С.-Петербург к высочайшему двору одного из своих сыновей с ценными дарами. Уполномоченные заявили Потемкину, что хан просит русские войска не для завоеваний, а только для личной охраны и что в благодарность за их присылку он обязуется в случае успеха и приобретения новых провинций все доходы с них вносить в казну императрицы [281] .

Не скрывая, что имеет в Персии много врагов и больше всего опасается Ага-Магомет-хана, Гедает писал, что отказ русского правительства принять его под свое покровительство заставит его искать помощи и покровительства турецкого двора, добивающегося влияния в Персии и восстановления персидских ханов против России. Действительно, Порта разослала к окрестным ханам – дербентскому, гилянскому, мазендеранскому, тавризскому – и ко всем дагестанским владельцам человек до сорока с письмами и подарками, склоняя их вытеснить русских из Персии [282] .

Прежние поступки Гедает-хана не указывали на его искреннее расположение к России, и потому наше правительство, не полагаясь на его обещания и слова, требовало строгого исполнения предложенных ему условий подданства. Князь Потемкин писал хану, что прошение его на имя императрицы получено и он может быть уверен в покровительстве, если изменит свое поведение. Светлейший говорил, что для получения покровительства России необходимы искренность, чистосердечие и доказательство совершенной преданности, а он, напротив, замечен в непоследовательности, недоверчивости и предлагает условия «невместные». Гедает-хан медлил с ответом, но в то же время старался извлечь возможную пользу из начатых переговоров. Опасаясь нападения Ага-Магомет-хана, он укреплял Энзели и в то же время переправлял все свое имущество на наши суда, как в безопасное место, рассчитывая, что русские не откажут в гостеприимстве и не завладеют его сокровищами [283] . «Если паче ожидания, – писал генерал Потемкин [284] , – оный Гедает-хан столь утеснен, что неизбежно будет принужден, оставя свое владение, бежать, то надлежит тщательно радеть, чтоб особа его и сокровища, ему принадлежащие, были спасены и безопасно препровождены в Астрахань».

Гедает-хану только того и хотелось. Едва он убедился, что Ага-Магомет-хан, занятый войной с Джафар-ханом, вынужден до времени оставить его в покое, Гедает-хан тотчас же прервал переговоры с Россией и снова стал притеснять русское купечество наложением новых пошлин. Это привело к столкновению консула Скиличия с ханом и началу враждебных отношений между ними. Гедает-хан жаловался Потемкину на произвол Скиличия и вмешательство его в чужие дела, а Скиличий указывал на недостойные поступки самого Гедает-хана, на его двуличие, коварство и говорил, что добиться от него уступки можно только силой. Народ персидский, писал наш консул, «дерзок и груб; не разумеет кротости и зазнался, потому что поныне не наказан» [285] . Человек строптивый и горячий, как охарактеризовал его Потемкин, Скиличий не мог ужиться с гилянским владыкой, не мог свыкнуться с его лукавством и потому, считая свое пребывание в Персии бесполезным, прислал просьбу об отставке. Генерал Потемкин тоже считал необходимым заменить Скиличия и просил князя Потемкина снова назначить Тумановского [286] . Скиличий был, однако же, оставлен, хотя Тумановского все-таки послали с особым поручением, но, как увидим ниже, ни тот ни другой не завоевали расположения хана.

Положение дел в Персии. Изгнание Гедает-хана из Регита. Деятельность нашего консульства. Прибытие Тумановского в Энзели. Переговоры его с Гедает-ханом. Междоусобная война гилянского хана с Ага-Магомет-ханом. Штурм Решта. Предательское убийство Гедаета. Помехи нашей торговле и притеснение русского купечества. Прибытие в Россию посланного от Ага-Магомет-хана и его высылка

Непримиримая вражда между Гедает-ханом и нашим консулом Скиличием дошла до того, что последний, не имея никаких полномочий со стороны нашего правительства, решил принять меры к изгнанию хана из Гилянской провинции. В январе 1786 года Скиличий отправил Ага-Магомет-хану письмо, в котором призывал его в Гилян. «Что касается начальника провинци, – писал наш консул [287] , – то весь народ желает ему падения, а ваше имя любимо и почитаемо от мала до велика. Народ токмо чрез вашу помощь надеется избавиться от бесчеловечных его мучительств. Я имею много причин быть недовольным его грубостью и лукавством, и в случае неудачи не пособлю ему ни в том, чтоб удержаться в провинции, ни бежать морем. Одним словом, будьте уверены, что я ничего столько не желаю, как увеличения вашего могущества и славы, и всегда готов оказать вам все услуги».