– Готово, - доложил Гарри. Молдер повернулся к нему. На экране ноутбука возникло изображение - мужское лицо, типичное по всем параметрам: средних размеров нос, уши не большие и не маленькие, губы не тонкие и не пухлые…

Стандартный "исходник" фоторобота.

– Приступим. Скажи, Мишель, тот человек, которого ты видела, - какие у него были волосы? Длинные или короткие?

– Короткие, - тихо ответила девочка.

– Темные, как у меня, или светлые, как твои?

– Темные.

Лицо на экране обрело прическу.

– Такие?
– поинтересовался Молдер.

Девочка молча кивнула.

Молдер прошелся по комнате, затем оперся на спинку кресла, в котором сидела Мишель, и доверительно наклонился к девочке.

– А усов или бороды у него не было?

– Были.

– Усы?

– Да.

Гарри поколдовал над клавиатурой, и у лица на экране отросли черные усики наподобие тех, какие носили модники в начале столетия.

– Такие?

Мишель слабо усмехнулась.

– Или такие?
– Усики игриво изогнулись кверху.

Девочка засмеялась. Наконец-то в ней проявился обычный ребенок.

В этот миг по экрану ноутбука пробежала полоса, словно от электрического разряда. Фоторобот преобразился: модные завитые усики исчезли, на их месте возникли густые, коротко подстриженные усы. Да и само лицо стало немного иным - менее типичным, более, что ли, резким.

Мишель подалась вперед.

– Что такое?
– удивился Гарри.
– Странно. Я даже до клавиш не дотрагивался.

Наверное, новая программа…

Молдер испытующе поглядел на него и снова повернулся к девочке.

– Смотри, Мишель. Такие были усы?

Девочка, уже успевшая вновь замкнуться в себе, медленно кивнула.

Синтия Бишоп пригласила Скалли в гостиную - просторную, с окнами до пола и множеством цветов. Она предложила Скалли кресло, а сама уселась на диван.

– Не представляю, как она добралась до Баффало. Ведь это полчаса на поезде, и до полицейского участка от вокзала неблизко… Знаете, когда я пришла домой, миссис Доггерти была заперта в погребе. Я немедленно вызвала полицию.

– Кто такая миссис Доггерти?
– уточнила Скалли.

– Няня Мишель.
– Миссис Бишоп тяжело вздохнула.
– Нынешняя няня. В этом году мы сменили уже четверых. Каждая больше месяца не задерживается.

– А с чем это связано?

– С Мишель, - ответила миссис Бишоп после недолгой паузы.

Скалли покачала головой:

– Не понимаю.

Чувствовалось, что женщине слова даются с трудом.

– Мишель - ненормальная. Порой она меня пугает. Иногда я ловлю себя на мысли: "Неужели она и вправду моя дочь?" Вы не представляете, как это ужасно!

– Можно поподробнее?
– Скалли намеренно взяла суровый тон. Посочувствуй она миссис Бишоп - и та вполне может закатить истерику.

– Она совсем не такая, как другие дети. У нее нет друзей, она никогда не улыбается, говорит, что видит то, чего не видят все остальные. Слышит какие-то голоса… И еще одно… Пойдемте на улицу, я вам кое-что покажу.

Миссис Бишоп поднялась и направилась к двери. Скалли двинулась следом, размышляя о том, что эта белокурая, красивая зрелой красотой женщина явно находится на грани нервного срыва.

Идти пришлось недалеко. Мать Мишель остановилась у бассейна - пустого, если не считать мелких лужиц дождевой воды на дне.

– Прошлым летом нам пришлось выкачать воду. Джим пытался научить Мишель плавать, но… Как только она подходила к воде, у нее начинались судороги, а кричала она так, что было слышно в соседнем квартале.

– Джим - это ваш муж?
– спросила Скалли.

Миссис Бишоп скрестила руки на груди.

– Да. Бывший. Мы развелись.

Скалли кивнула, посмотрела на бассейн.

Тут из-за угла показался Молдер с листком бумаги в руках.

– Будьте добры, миссис Бишоп, взгляните, - сказал он, протягивая листок женщине.
– Мишель утверждает, что видела в полицейском участке вот этого человека. Вы его не знаете?

Женщина покачала головой.

– Нет, я никогда его не видела.

– Еще она упомянула о некой Шейле. Кто это?

– Наверное, доктор Шейла Браун. Детский психиатр из клиники "Брайлин".

Мишель ходит к ней дважды в неделю.