– Что, ты колдуешь, Петя, зачем тянешь лямку, говори, что у тебя, ведь мать ждет, что хорошего скажешь.

– Вы почерк сына знаете?

– Знаю, сама учила писать и читать, когда ходил в школу. Много получала писем, когда уехала из Петербурга сюда в Тобольск.

– Произошла, мать, ошибка, погиб не ваш сын, а однофамилец, ваш сын жив и здоров.

Она берет письмо, слезы не дают ей читать.

– Прочти, Вася, что он там, мой единственный, пишет.

– Он не единственный, живы и старшие. Вы только успокойтесь, а я вам прочту письмо.

– Спасибо вам, ребята, утешили мою душу. Живы мои соколики. Вы говорили, что скоро я вам не нужна буду, может, отпустите меня домой. У меня есть деньги, может, доеду домой.

– Из Свердловска быстрее доберетесь домой, а туда поедем вместе. Готовьтесь к отъезду, отправим не сегодня-завтра.

– Значит скоро! Завтра у меня день рождения, приготовлю торт. Придете сюда или стол накрыть в вашем кабинете?

– Лучше здесь. Лишнюю посуду, ложки, вилки тоже упакуйте, при отъезде все заберем. Медную и металлическую посуду отдавайте Василию, он отнесет красноармейцам, они быстро блеск наведут, они предупреждены.

– Лучше все это я сделаю сама.

– Не успеете.

Василий носил красноармейцам посуду, они ее скоблили и натирали песком и мелом до блеска.

– Такую уборку мы делали только перед большими праздниками, белили в доме, мыли полы, скоблили деревянные лавки, натирали медную посуду мелом до блеска.

Красноармейцы принесли несколько ящиков: «Это от начальника охраны, сюда велено складывать лишнюю посуду, ложки, вилки».

Вышла на прогулку вся семья Николая II. Они медленно шли по тротуарам губернаторского дома. Царь Николай II прогуливался с сыном, а мать, Александра Федоровна, с дочерью. За прогулкой из окна наблюдал Василий, уже давно прошло время прогулки, но ни один из часовых красноармейцев не приказал гуляющим войти в дом.

Царевна Марья набросила лежавшую на плечах шаль на голову, ей стало холодно. Царевич, сидевший в кресле около беседки, проговорил: «Что-то стало прохладно».

Александра Федоровна подошла к мужу, посмотрела на его посуровевшее лицо и тихо сказала: «Это наша последняя прогулка».

Он сделал кивок головой, потом также тихо ответил:

– Да.

Царевны подошли к матери, взяли ее под руку.

– Давай, мама, пройдемся так, как ты нас водила в Царском селе.

Они взялись за руки и пошли снова вдоль дома, потом обратно.

Царевич посмотрел на светлое голубое небо, сказал:

– Здесь небо ничем не отличается от нашего. Оно такое же прекрасное, как жизнь, так же ярко и нежно светит солнце..

Император и самодержавец России последний раз поднимался вверх губернаторского дома, а сзади него шла его семья. Их увезут на суд и предадут земле-матушке без суда и следствия.

На углу дома лесника по улице Ангела, от которого хорошо просматривался дом губернатора, стояли трое: Фуголь, Соловьев и Корженев. В это время к дому губернатора подъехало несколько машин, которые въехали во двор. В каждом тупиковом переулке и на улице, на котором стоял дом губернатора, появилось большое количество солдат. Люди, увидев солдат, убегали домой. После многих обысков и арестов, при появлении красноармейцев жители закрывали ставни окон, запирали ворота и двери домов.

Не доезжая метров двести до дома лесника, подъехала машина с солдатами. Солдаты сошли с машины и перекрыли дорогу. Люди шедшие в направлении к дому губернатора, остановились, солдаты просили часик подождать, пока улица не освободится, а кому некогда, идти домой по параллельной улице.

Услышав спасательный ответ, что можно от солдат уйти, пешеходы уходили и прятались в ближайших домах.

– Нужно проследить, куда поедут машины, будет ли возможность по дороге напасть на конвой, сопровождающий царскую семью.

Послышался лошадиный топот. Шесть всадников спустились вниз и поехали в глубь тайги.

В те времена дом лесника стоял почти на окраине города, и с его северной стороны его окружило огромное количество возвышенных мест, на которых стояли ветряные мельницы. Чуть ниже протекала речушка, которая впадала в реку Тобол. На ней стояла водяная мельница. Дальше шла тайга. В густые заросли тайги мало кто заходил, большей частью женщины и дети ходили собирать лесные орешки вниз по реке Тобол. Здесь лес был не такой густой, меньше диких зверей, больше густой травянистой растительности и грибов.

Подъехав к водяной мельнице, Соловьев засвистел, в ответ на его свист выехало из густых зарослей два всадника. Они помахали руками, и наша шестерка поехала в сторону девственного леса.

Выехали на поляну, на ней стояло три сотни всадников с винтовками и саблями на боку. Чуть дальше соснового бора стояло несколько тележек с пулеметами.

Из трехсот человек, стоявших на ярко освещенной солнцем поляне, 60 человек были готовы к захвату дома губернатора. Двести сорок всадников были людьми полковника-анархиста, которому было дано задание провалить операцию.