Она обернулась. Рыжий носом тыкался ему в ладонь, пытаясь поднырнуть под неё.

— Вы его возьмете? — Ира сглотнула. Спазм снова сдавливал горло.

— Если он захочет. А вы за ним присмотрите?

Она нахмурилась.

— Ничего не обещаю, — её ответ потонул в грохоте грома. И тут же сплошной стеной на землю обрушился ливень. Ира вмиг промокла до нитки.

Актер поднялся и протянул к ней руку.

— Пойдем! — он почти кричал, пытаясь быть услышанным через шум дождя. — Укроемся где-нибудь!

Она буквально отскочила от него. Мокрые волосы упали на глаза. Она сама себе казалась дикой, почти бешеной. Но тут ничего не изменишь.

— Нет! Мне пора… Мне надо идти!

Актер опустил руку, не отводя взгляда. Ире захотелось бежать. Ноги задрожали от напряжения.

— Красносельская пятнадцать, квартира сто, — крикнул он и, спрятав ладони в карманы брюк, отвернулся. Двинулся в дождь, чуть ссутулив плечи. Рыжий поднялся, грустно посмотрел на Ирину и, встряхнувшись, потрусил за новым хозяином. Мужчину и пса отделил от неё ливень.

— Добрый вечер, Иришка, — охранник оторвался от экрана телевизора и, повернувшись к стойке, приветливо улыбнулся Ире. — Припозднилась ты сегодня.

— Доброго. Под ливень попала, Николай Михайлович, — она взяла из рук охранника связку ключей. Дубликаты специально сделали для уборщицы, чтобы она не ходила с каждым по отдельности.

— Да теперь до июля лить будет.

Ира кивнула и огляделась.

— Пусто? — спросила громко, чтобы услышать собственное одинокое эхо.

— Пусто.

Николая Михайловича она не опасалась. Ему было лет шестьдесят, от него всегда пахло ванилью, и вообще он был тихий и добрый. Поил её горячим чаем, угощал конфетами, и Ире думалось — неужели мужчинам нужно состариться, чтобы понять, как хорошо быть добрым? Конечно, сварливых стариков хватало, но Ире они попадались редко и удивить своей злобой не могли. Она видела гораздо более ужасные её проявления.

Ира взяла швабру, тряпки, ведро, перчатки и чистящее средство, сложила все в каталку и на лифте поехала на последний этаж. За ней была закреплена уборка помещений шестого и седьмого — двадцать два кабинета, два санузла, два коридора, четыре лестницы и два лестничных пролёта. Три раза в неделю она убиралась здесь, ещё три раза — в школе, которую сама окончила шесть лет назад. Убиралась она всегда поздним вечером, в тишине и одиночестве. И большее, как она считала, ей не светило.

Протирая подоконник учебного класса, Ира выглянула в окно. Давно стемнело, но уличное освещение включили только у проезжей части. В пятиэтажках напротив кипела повседневность. Горел свет в окнах кухонь, оттененный лёгкими занавесками, в гостиных, зашторенных и тёмных, иногда — в спальнях. И было в этих живых картинах чужой жизни столько уюта, столько разнообразия быта, столько далекого и вместе с тем близкого, что Ире становилось до слез одиноко и промозгло. Она тоже искала покой, хотя бы дома мечтая ощутить защищенность и от разбитого прошлого, и от изломанного настоящего. Ведь когда-то в родной однушке ей было хорошо и уютно, тепло и счастливо в своих четырех стенах, под материнским крылом. Туда хотелось возвращаться, чтобы отдохнуть от учебы, от вечеринок, от подруг и парней. Или наоборот, пока матери нет, позвать сокурсниц или соседку с первого этажа, и с чая незаметно перейти на что покрепче. А теперь везде, всюду таскались за ней одиночество и дикое желание быть со всеми и ни с кем.

Даже мать стала далекой. Даже матери она ничего не сказала…

К охраннику Ира спустилась вконец измотанной. Мысль купить самый дешёвый плеер казалась ей сейчас самой здравой. Тишина последнее время слишком угнетала. Она положила ключи на стойку и замерла. С экрана телевизора на неё смотрел её новый знакомый. В сериале он выглядел определённо моложе и свежее.

Зачем ему её помощь? Нанять человека для ухода за животными не такая уж большая проблема, тем более для него, богатого и знаменитого.

Что он от неё хочет?

Это предложение виделось Ире частью какой-то игры, наверняка жестокой. И все же она никак не могла отмахнуться от подобной работы. Глупо нелюдимой уборщице с неоконченным высшим, живущей отчасти на материнскую зарплату, отказываться от неплохих денег. Очень неплохих, по её меркам.

Пока Ирина смотрела на экран, в голову закралась очередная, в тон тоске серая, мысль.

А чего ей бояться? Чего она вообще боится? Какая разница, что произойдёт с ней дальше, ведь она уже — тень, пустое место, чужое эхо.

Это откровение поразило её. И почему-то стало легче дышать.

Она уже все решила.

Охранник обернулся и, заметив, что Ира внимательно смотрит на экран, принялся делиться с ней впечатлениями.

— Интересный какой сериал! Необычный! "Кот в сапогах" на современный лад. Вот этот парень помогает вот этому дядьке стать сначала мэром, а потом вообще президентом! Да ему, с его головой, самому в президенты идти надо!

— Да… Интересно… До свидания, Николай Михайлович.

— Спокойной ночи, Иришка.