Эта тварь входила в перечень смертельно опасных, поэтому за боем все наблюдали, затаив дыхание.

– Марк – сильный заклинатель, – обеспокоенно сказал Томас, когда живое одеяло спеленало парня.
– У него черный сектор! Ну же, Марк, ты сможешь!

– ищники сегодня яростнее, чем обычно, - тихо произнесла незнакомая мне девушка позади. Кажется, она изучала зверей.
– Ведут себя нехарактерно. Тряпичники боятся яркого света.

Я посмотрела на многочисленные зачарованные светильники. И снова вниз. Марк бился в тисках тряпичника. Но потом вывернулся, швырнул нугат. И черную пелену сдуло яростным порывом ветра, а потом припечатало к песку. У тряпичника не было рта, чтобы реветь, но по судорожным рывкам его бескостного тела казалось, что он делает именно это.

Аодхэна по–прежнему нет среди преподавателей.

– Победа засчитана! Рэндальф Томпсон и пятнистый склизирс!

Внизу менялись студенты и хищники, кипел белый песок, вызывая новые всплески аплодисментов.

Появление Эдди тоже встретили овациями. Он уверенно вышел прoтив зубодыха. Нечто косматое, ядовитое и скользкое вертелось ужом и вызывало ужас, пытаясь сожрать не только парня, но и всех окружающих. Ярость зверя произвела впечатление даже на королевскую ложу, Его Величество нахмурился.

– Может, этим тварям налили с утра настойку злости?
– протянул Эрик. – Нет, вы видели, как он бился?

Внизу Эдди швырнул нугаты и, наконец, погрузил хищника в стазис. На лбу парня темнела кровавая полоса, но студент улыбался. Победа!

Публика взорвалась восторженными аплодисментами.

– Ривз Клиффорд против игольчатой красной виверны!

Арена загудела, на песок выходил один из главных фаворитов ВСА. Я смяла опустевший картонный стаканчик. Профессора разрушения по-прежнему не было.

– Где же Аодхэн? – пробормотала я.

– Там же, где и мой отец. У Гряды, – вдруг негромко произнес Эрик. Я удивленно подняла брови. И парень добавил:

– Всех военных вызвали этой ночью.

– Твой папа военный заклинатель?

Кто бы мог подумать! Рыжий балбес мрачно кивнул. И добавил с кривой усмешкой.

– Похоже, собратья этих тварей тоже рвутся на арену.

– Что случилось? Прорыв?

– Тряпичники и ядовитые слизни, - прошептал мне на ухо парень.

– Есть пострадавшие?
– встревожилась я.

Эрик пожал плечами, мол, мне откуда знать.

Я снова повернулась к арене, переваривая новые сведения. Беспокойство усилилось. Без жесткого, но пристального наблюдения Аодхэна было неспокойно.

На арене Ривз окинул трибуны ленивым взглядом, отвесил шутливый поклон. Зрители, особенно девушки, восторженно завопили, и Ривз пoслал трибунам воздушный поцелуй. Я поморщилась. Вот позер…

– Сзади! – заорал, не сдержавшись, Эрик.

Игольчатая виверна, бесшумно выбравшаяся из-за решетки, выглядела устрашающе. Ее чешуя отливала багрянцем, а шипы были в разы длиннее, чем у выращенных в неволе «родичей». Оскаленная пасть демонстрировала жуткие клыки.

– Укус такой твари парализует на несколько дней, - с придыханием пояснил Томас.
– Правда, у ее жертв никаких дней не будет, виверна сожрет и не подавится!

Словно не замечая опасности, Ривз продолжал прохаживаться по арене. Некоторые зрители даже вскочили испуганно, пытаясь привлечь внимание неприкосновенного. Тот выглядел так, словно наслаждалcя прогулкой и знать не знал о подкрадывающемся хищнике размером с летающую лошадь.

Но когда виверна приблизилась на расстояние прыжка, обернулся и молниеноснo швырнул нугаты, разрывая структуру стекла.

– Laqueum bestia! – рявкнул Ривз,и хищника накрыла зачарованная сеть. Концы ее впились в песо арены, пригвождая зверя. Виверна встала на дыбы, раскрывая крылья и разбрызгивая ядовитую слюну. Сеть дрогнула, разорвалась с одного края. Но тут же в зверя полетело второе заклинание, и виверна рухнула как подкошенная.

Клиффорд ухмыльнулся и шутливо поклонился в ответ на рев трибун.

– Быстро управился! – восхитился Эрик, его друзья загудели трубками. Я прижала ладони к вискам, от шума разболелась голова.

Или это от беспокойства? Может, зря я себя извожу и Эша просто не допустили к соревнованиям?..

– Эш Вандерфилд и черный грядной аспид!

– Нет… – простонала я, но мой голос утонул в воплях восторженной публики.

– Да! – орали сотни глоток.
– Эш! Эш! Эш!

На трибуны парень не смотрел. детый в традиционный костюм Отбора, он казался совсем иным, словно на песок вышел молодой бог – древний, бесстрастный и бессмертный. Белые волосы серебрились в свете солнца. Вандерфилд стоял ко мне спиной, я не видела его лица.