Вандерфилд отсутствовал две недели. И единственной связью с ним оставался чаронометр, который я исправно прикладывала к руке. Потенциал скакал, словно дикая виверна, то возноcя меня на вершину надежды, то сбрасывая в бездну. Порой чары падали до нескольких единиц, и я тихо этому радовалась. Но потом снова взлетали вверх, и я паниковала, видя мечущуюся стрелку. Эш снился мне каждую ночь, меня неудержимо к нему тянуло, и я приезжала под стены лазарета, мерзла, глядя на окна, но снова войти внутрь не решалась.

Только смотрела на стрелку чаронометра и сердито шептала:

– Убирайтесь к хозяину! Плохие чары, плохие! Вредные! Брысь из меня, кыш!

И со страхом думала, что я сделаю, если снова увижу страшную цифру в 98 единиц. Перед глазами всплывало лицо Камелии Янсон,и я мотала головой, прогоняя пугающие мысли.

А когда стрелка лениво двигалась вправо, отползая от черного сектора, принималась отплясывать. Заодно согревалась.

А утром все начиналось сначала.

Через несколько дней после Отбора вернулся профессор разрушения и первым делом постучал в мою комнату. Выглядел заклинатель уставшим, но велел рассказать ему все, что случилось в Рантриуме. А выслушав подробный отчет, задумался.

– Значит, вы сумели уничтожить защиту аспида без заклинаний?
– Почему-то новость Аодхэна не обрадовала. Выглядел он встревоженным.
– Не знал, что это возможно. Вам повезло, что началась паника и ваши действия никто не заметил. Впрочем, кто поверит… Там, наверняка, все что-то кричали.

– Профессор, Эш поправится?

– Ему лучше, - Аодхэн просверлил взглядом мой лоб и вздохнул. – И прекратите мерзнуть под стенами лазарета, Тина! У вас с Эшем общие чары, и им «не нравится» расстояние между носителями. Постарайтесь этому сопротивляться!

Профессор ушел недовольный, велев мне пить горький отвар общеукрепляющего напитка и сосредоточиться на уроках.

Ведь, несмотря на все мои переживания, экзамены в академии никто не отменял. А они неслись ко всем перепуганным студентам на полном ходу, словно паровоз без машиниста! Студенты позабыли про вечеринки и чаепития в гостиных, зарылись в учебники и даже по коридорам теперь ходили, уткнувшись в тетради и что-то лихорадочно записывая. Потому, верно, частeнько сталкивались лбами!

А я, как назло, ощущала себя неважно. То ли дело было в наступившей зиме, то ли мое шатание на морозе не прошло даром, но с утра мое горло стояло колом, а щеки пылали от жара.

Перед уроками меня снова поймал в коридоре Ривз. И привычно сжал в объятиях, заставляя дико покраснеть. Он проделывал это регулярно, но каждый раз я ощущала желание проваливаться сквозь землю.

– И где моя злюка?
– промурлыкал парень, поглаживая мою спину.
– Я тебя везде ищу.

После состязания популярность Клиффорда взлетела до небес. Правда, сам парень почему-то начал раздражаться каждый раз, когда его ловили в коридоре почитатели и томные девицы с надушенными письмами. Из конвертов одурманивающе пахло любовными заклинаниями, страстными признаниями и обещаниями.

Я все эти проявления девичьих глупостей игнорировала.

– Руки убери, – проворчала я, обернувшись на толпу студентов.

– С чегo бы это? Все в рамках договора, ддерли. Любые прикосновения, допустимые в обществе. Мы все-таки в академии, а не в Магистерии, здесь многое позволительно.

Он погладил мея по спине, и я заставила себя не вздрагивать.

– Кстати,ты так и не поздравила меня с победой в Отборе, злюка. Убеала так быстро, что я не мог тебя найти. де ты была? Я не нашел тебя в вагончиках.

– Я доехала с ребятами из вольнослушателей, - соврала я, кляня себя за ложь.

– Правда? А я хотел повезти тебя в ресторацию, ужином наормить.

– Тебе совсем наплевать на то, что произошло? – не выдержала я.
– Эш был твоим другом, разве нет?

Неприкосновенный заметно помрачнел, но посмотрел гневно.

– Вот именно – был! Хочешь поговорить о нем?
– прошипел парень. В глубине глаз вспыхнули опасные огоньки.
– Или о вас? Ты забыла условия договора? Чья ты девушка, Аддерли?

– Твоя, – пробормотала я. – Слушай, можно я пойду? Мне учить надо!

– Разве я не заслужил поцелуй своей девушки?
– улыбаясь, произнес Ривз.

На нас уже глазел весь коридор и даже персонажи указующих картин. Студенты перешептывались. И мне бы смириться да поцеловать, но я не могла. Внутри бился протест и сожаление.

– Тебе обязательно нужно делать это прилюдно, да? – тихо произнесла я.
– Это тебе нужно?

– Как будто тебе не все равно, Аддерли. Наедине ты тоже не слишком-то ласкова.