Кто подтвердит, что ее семья не подверглась заражению? Кто скажет с уверенностью, что ее родные согласятся принять снадобье, заключающее в себя столько целебных заклинаний? Ариана этого не знала.

— Что тебя тревожит? — поинтересовался Марк, — не беспокойся, снадобье совершенно безвредно и не оказывает никаких побочных воздействий. Моя семья уже приняла его, так что, я знаю.

— Мои родители ненавидят магию, — упавшим голосом произнесла Ариана.

— Но ведь болезнь смертельна, — возразил он, — когда дело доходит до такого, примешь все, что угодно, невзирая на собственные принципы.

С этим можно было согласиться. Ариана подумала о своих сестрах и решила, что Марк прав. Какие родители позволят умереть своим детям, когда существует лекарство для их исцеления?

Как бы то ни было, но занятий никто не отменял, а шестой курс обещал быть очень сложным и тяжелым. Времени у студентов не оставалось почти ни на что, не говоря уже о собственных измышлениях. Постепенно мысли о семье посещали Ариану реже. Как правило, она задумывалась об этом перед сном, оставляя мысли о новых заклинаниях, которых на шестом курсе становилось все больше.

К тому же, Ариану особенно заинтересовали различные зелья и снадобья, впервые за годы обучения. Она нашла, что ей вполне под силу приготовить их, главное, быть внимательной и последовательной. И разумеется, большую роль в этом играл личный интерес. А уж состав снадобья, исцеляющего от новой, опасной болезни Ариана знала назубок. Дошло до того, что она первая из всех студентов сумела приготовить его, не допустив ни единой ошибки, чем вызвала удивление не только у однокурсников, но и у самого мистера Хейли. Студентка, считающая этот предмет лишь досадным и лишним приложением к учебной программе, освоила снадобья и стала одной из лучших.

Друзья знали о причине такого рвения и не задавали лишних вопросов. Они только старались, как могли, поддержать Ариану и избавить ее от лишних по их мнению мыслей.

Шли месяцы, но обстановка в Макеше по-прежнему оставалась напряженной. Казалось бы, лекарство найдено, нужно лишь снабдить им всех страждущих. Но не тут-то было. Центр, Зеленый Мыс и Тихая Обитель проявили гражданскую сознательность и заботу о собственном здоровье. Наибольшие опасения вызывали Задворки и, как ни странно, Доки. Там росли беспорядки и смертность. Дошло до того, что районы становились изолированными и проникнуть в них можно было лишь по специальному разрешению Магистрата. Попытки целителей обойти дома в неблагополучных районах и исцелить больных ни к чему не привели. Люди, чья подозрительность и неверие были обострены болезнью, не желали не то, что принимать непонятное снадобье, но даже разговаривать. Более того, жизни самих целителей в этих районах подвергались опасности. Не со стороны болезни, а от самих жителей. Неприязнь граждан Задворок переросла в ненависть к благополучным жителям других районов.

Но поговаривали и о другой категории больных. Тех, кто не желал принимать лекарство, изготовленное магическим образом. Таких было немного, для людей существование магии было обыденным и привычным, но тем сильнее неприятие этого владело отдельными гражданами. Такие люди предпочитали умереть от болезни, чем очернить себя использованием магических средств исцеления. И это упрямство вызывало сильное беспокойство.

Эти слухи проникли и в Академию, которая до сих пор была изолирована от внешнего мира. Никто не мог сказать, откуда это взялось, но в перерывах между занятиями студенты горячо обсуждали происходящее в Макеше, предлагая свои методы и способы исцеления.

— На Задворках всегда было неспокойно, — утверждал Питер Оуэн за обедом, завладев вниманием добровольных слушателей, — помните, все беспорядки в городе начинались именно там?

— Да там собралось одно отребье, — презрительно заметил его сосед, — такие постоянно всем недовольны, оттого и бузят. Хорошая мысль — запереть ворота и никого оттуда не выпускать. Чем меньше таких людей останется, тем лучше.

— Да как ты можешь такое говорить! — возмутилась Беллинда Хиггс, сидящая напротив, — там живут и обычные люди, которые не виноваты в беспорядках. К тому же, почему ты думаешь, что бедняки не имеют права на существование? Они такие же, как и мы.

— Да, только у них нет денег, — вставил Сэм Кэсслер.

— Отсутствие денег — не порок, а несчастье, — продолжала настаивать девушка, — и между прочим, такое может случиться с любым из нас. Никто не застрахован от разорения.

— Золотые слова, — подтвердил Питер, доедая кашу.

— Дело даже не в этом, — заговорил Марк, вмешиваясь в спор, — нужно погасить все очаги распространения болезни, иначе мы так и будем жить в страхе перед ней. Закрытые ворота — это полумеры. Кто знает, какими путями путешествует зараза?

Марк рассуждал здраво, тем более, что его отец, занимающий важный пост в Магистрате, думал точно также и часто говорил на эту тему дома. Стало быть, мнение Марка было и мнением городской управы, то есть, тем, чего придерживались власти.

— Но есть и другие, — вспомнил Питер, — те, кто не хочет принимать лекарство, руководствуясь иными соображениями. Это, скажу я вам, вообще ни в какие ворота не лезет.

Беллинда покачала головой.

— Не понимаю, как можно быть таким твердолобым. Отрицать существование магии, когда она здесь, прямо перед носом. Ее можно даже потрогать. До какой степени нужно закоснеть в своих принципах! Ужасно.