* Здесь и ниже название газеты автор приводит в русской транскрипции. Ред.

На долю одной из моих статей выпал даже в силу некоторых обстоятельств особый успех. Дело в том, что я дал уже несколько статей в "Vorwarts" об истинном экономическом положении России, в том числе и о голоде, и, подводя итоги им, сделал тот общий вывод, что обездолившее народ самодержавие, хотя и против воли, будет вынуждено запретить вывоз хлеба из России - до такой степени было отчаянно положение десятков миллионов населения. Но наше правительство чрезвычайно усиленно опровергало всякие слухи о возможности такой меры, так как боялось, что это повредит его финансовой тактике усиленных займов, которые оно заключало за границей, особенно же во Франции.

Случилось так, что в одном и том же номере "Vorwarts" - если не ошибаюсь, в августе 1891 года - были

68

помещены моя статья в виде передовой за подписью 384, перепечатка еще недавних официозных русских опровержений и телеграмма из Питера о внезапно изданном декрете относительно "временной приостановки вывоза хлеба, муки и т. п. пищевых средств за границу". Редакция откликнулась на эту телеграмму в своем политическом бюллетене. С видимым удовольствием она комментировала тот факт, что, между тем как русские официальные и дружащие с ними правительственные круги в Германии продолжают еще обманывать европейское общественное мнение относительно размеров голода и уверять, будто всякие толки о предстоящем запрещении вывоза лишь злостные выдумки врагов царского правительства, "наш сотрудник Сергеевский", со свойственным, мол, ему знанием дела, заранее вскрыл эту обманную тактику страуса. Он может гордиться тем, что его предвидения оправдались самым блестящим образом, так как его выводы в статье, присланной им несколько дней тому назад и напечатанной нами сегодня, блистательно подтверждаются печатаемой нами в этом же номере телеграммой из Петербурга.

С тех пор за русским товарищем Сергеевским установилась среди читателей "Vorwarts" репутация серьезного и добросовестного корреспондента. Это мне пришлось испытать на себе несколько месяцев спустя, весной 1892 г. *, в разговоре с Энгельсом, у которого я был в Лондоне по поручению моих товарищей и при следующих обстоятельствах.

* У автора ошибочно: 1882 г. Ред.

На мрачном фоне погибавшей тогда от голода народной России была лишь одна светлая, все увеличивавшаяся и разгоравшаяся полоса: пробуждение общественного интереса и рост оппозиционной мысли. Голод заставил встрепенуться многих, которые еще недавно не могли нахвалиться самодержавной Россией, где мудрое правительство удовлетворяет, мол, так хорошо все истинные потребности страны. А сопротивление царской власти малейшему проявлению общественной самодеятельности, помогавшей голодающим, только усилило это оппозиционное настроение. В социалистических же и революционных кругах пробуждалась

69

надежда, деятельно помогая народу, собирать в то же время на этой почве все живые силы страны для низвержения царского деспотизма. В этом смысле политический переворот был бы, думали мы, лучшим лекарством и против настоящего голода, и особенно против его повторения в будущем. К сожалению, идейная рознь между народовольцами, или, выражаясь обще, народниками, и начинавшими приобретать некоторое политическое значение марксистами мешала дружному напору на врага народа, прогресса и цивилизации. В том и другом лагере говорилось охотно о необходимости совместной деятельности, и даже о временном союзе. Но как только дело доходило до осуществления этого желания на практике, так сейчас же люди начинали сводить теоретические счеты и расскакивались в разные стороны.

И вот среди вожаков немецкой социал-демократии, которая внимательно следила за ростом голода и оппозиции в России, возникла мысль способствовать практическому сближению братьев-врагов. Бебель особенно настаивал на этом плане, и от комитета социал-демократической партии было сделано предложение и группе "Освобождение труда", и нашему кружку избрать уполномоченных для обмена мыслей, причем Бебель высказывал готовность, если этого пожелают русские товарищи, присутствовать на совещании385. Сначала, казалось, дело пошло на лад, и встреча, для которой предполагалась посылка Плеханова от марксистов, а пишущего эти строки - от нашего кружка, должна была состояться в Лондоне, на квартире у Энгельса. Не знаю в точности, почему этот план расстроился. Но на совещание не явились ни Плеханов, ни Бебель, и в назначенный срок у Энгельса был только я.

Признаться, я был лишь наполовину огорчен этим обстоятельством, так как скептически относился к возможности работать вместе с группой "Освобождение труда" при той идейной вражде, которую она обнаруживала к нам, а вместе с тем моя поездка позволяла мне познакомиться с таким крупным человеком, каким был Энгельс386. Некоторые подробности этого свидания навсегда врезались в мою память.

70

Меня ввели в большую светлую комнату довольно обширной квартиры, помещавшейся недалеко от какого-то парка. В ней сидели двое-трое мужчин за кружками эля, а поодаль, у окна, молодая женщина. Мне сказали, что то была Каутская. Мужчины говорили между собой то по-немецки, то по-английски, а один из них, пожилой, высокий, с не по росту маленькой головой, большой, уже сильно седой бородой, обрамлявшей энергичное, темное лицо, поднялся при моем приближении с места и, услышав мою фамилию, подошел ко мне и крепко пожал руку:

– Я - Энгельс... * Вас знаю немного заочно. Мне уже писал о вашей поездке мой друг Лавров, - сказал по-английски высокий мужчина и спросил, на каком языке я предпочитаю говорить с ним.

Я ответил, что по-французски, и вдруг почувствовал непреодолимое желание высказать Энгельсу свое глубокое уважение к нему. В то время я уже не был марксистом, но во мне улегся и мой воинствующий антимарксизм. И я мог оценить значение исторической личности, стоявшей передо мной у стола.

– Гражданин Энгельс, позвольте русскому социалисту выразить чувство искреннего восхищения человеком, который был достойным другом великого Маркса и который до сих пор является духовным главой социалистического Интернационала... Лично я еще в годы ранней молодости читал вашу работу о положении английского рабочего класса **, и она произвела на меня сильнейшее впечатление, а с тех пор я, как и все социалисты в мире, с величайшим интересом прислушиваюсь к вашему мнению и знакомлюсь с каждой вашей новой вещью, как только она выходит... В вас я вижу живое продолжение, вижу воплощение Маркса...

Высокий человек с маленькой головой засмеялся и остановил меня жестом руки:

– Та-та-та, молодой товарищ... Полноте, к чему этот обмен любезностями между нами, социалистами? Нельзя ли попроще? У вас горло должно было пересохнуть от этого ораторского упражнения... Присаживайтесь-ка к столу и промочите его вот этой кружкой пива, - и Энгельс посадил меня рядом с собой.

* Здесь и ниже отточие поставлено автором. Ред. ** Ф. Энгельс. "Положение рабочего класса в Англии". Ред.

71