Тогда я играл, случись чего... В конце концов я ушел из спорта не просто так.

Счастье, что травма не оказалась критичной для нормальной жизни! Я не хотел

вешать на тебя свои кредиты.

Есения смотрела невозмутимо.

– Но ты давно их выплатил.

Я молчал, крыть было нечем. Есения подарила мне долгий взгляд с укором, но тоже

больше ничего не сказала. Девушка скинула махровое полотенце, отвернулась от

меня и прошла к гардеробу, видимо, ища сорочку. Я проследил глазами за

идеальным телом, к которому давно не прикасался. Может, завалить невесту на

шелковые простыни и заняться сексом от души’? Физическая близость реанимирует

близость духовную? Я посмотрел на нежную упругую попку.

– И вообще, я не понимаю, зачем ты полез в эту торговлю‘?– Еся уже оделась в

ночное платье.– Занимался бы своим делом. Хоккей приносил больше денег, а

скоро бы тебя начали узнавать на улицах. В итоге ты ушел и остался популярен

лишь в узких кругах. И зачем вообще всё это было?

Модель мягко опустилась на постель, выдавила на ладонь каплю крема и

принялась смазывать им точеные ножки.

– Ты знаешь, что я физически не мог больше продолжать играть. На чьи бы плечи я

лег, сделавшись калекой?

Но Есения лишь поморщилась.

– Отговорки, - заявила она, - нет в тебе спортивного духа, Ледянский.

Разговор не шокировал, она и раньше меня подстебывала. Но я вдруг понял, не

хочу что-то доказывать. Почувствовал не азарт, как прежде в минуты, когда моя

женщина дула губки. Я ощущал лишь усталость.

– Спокойной ночи.

Я взял свою подушку и прикрыл за собой дверь спальни. Все равно мы сейчас ни

до чего не договоримся, да и обсуждать нечего. Я спустился вниз.

Маме все же удалось уложить Лялю. Родительница засела на кухне с чашкой чая и

пирожным, попутно болтала по телефону с кем-то из друзей. Мой отец остался

один в их трехкомнатной квартире и связывался с нами не особенно часто. Он

всегда был отстранен от семьи. Порядочный человек, не имел вредных привычек и

всю зарплату преподавателя института физкультуры приносил в дом. Однако мной

и сестрой вообще не занимался. Разве что привел в спорт, сдав на руки тренерам.

Возможно, поэтому я так хотел детей, не знаю. Я не силен в психологии. И может,

потому наши с Есенией отношения изменились, что я так напористо хотел ввести в

наш мир третьего. Мы жили вместе пять лет, и мне вдруг стало душно. Все вокруг

казалось искусственным– успех, деньги. Я посмотрел вокруг, увидел семьи друзей

и задался мечтой взять на руки своего малыша. Но тут выяснилось, что у Еси

проблемы... После кропотливых обследований доктор выдал вердикт– Есения не

сможет сама выносить ребенка.

Я взялся разрабатывать идею сурмамы, хоть и не особо верил в ее успех. Закон не

защищает генетических родителей ребенка. Суррогатная мать в любой момент

может отказаться от передачи малыша в семью и забрать его себе. Я начал

пробивать информацию из простого упорства. Через знакомых Еси нашел клинику.

А когда увидел фото Евы, всё встало на свои места. Глядя в ее темные глаза, я

понял - ей я доверяю. Почему, не понимаю до сих пор.

– Ты можешь поставить на место мать своей дочери?! С чего ради она уезжает,

когда ей заблагорассудится?

Утро тридцать первого декабря началось с упреков мамы. Есения уже улетела, о

чем родительница узнала по факту. Я смотрел, как маменька нервно наливает кофе

и хотел оказаться где-нибудь в бане, а потом по ошибке улететь в Ленинград. Но, к

сожалению, это невозможно. Да и у меня дочь.

– Мам, наверное, потому что рабство давно отменили, и Есения свободный

человек?– предположил я и тоже потянулся за чашкой.

Маменька, понятное дело, не сдалась.

– У вас ребенок! Ты мог запретить уезжать из дома в праздники!