Вестовой – усталый парнишка в запыленном мундире – уже дожидался нас у подножия холма.

– Мельничный брод, – только и сказал он графу.

– Знаешь, где это? – спросил Рауль командовавшего десятком арбалетчиков капрала.

– Недалеко совсем, но можем на еретиков наткнуться. Они как раз в ту сторону отступали…

– Выдвигаемся! – распорядился Луринга. – Быстрее!

Капрал обреченно вздохнул и направил коня на уже начавшую зарастать кустами просеку.

– Это дорога к заброшенной мельнице! Оттуда до брода рукой подать! – обернувшись, крикнул он.

Да вскоре мы и сами поняли, что мчимся в опасной близости от разгоревшейся на опушке леса схватки. Лязг оружия, ржание коней, вопли заколотых, затоптанных, порубленных солдат. И вспышки, вспышки, вспышки! Даже здесь ощущался странный, обычно появляющийся после грозы запах, а волосы на голове так и вовсе стали дыбом. И еще – жуткий гул смерча, треск деревьев и до одури пугающий шелест срываемой с ветвей листвы.

Почему больше всего пугал именно он? Хоть убейте – не скажу…

Лошади стали почти неуправляемыми, моих невеликих умений едва хватало, чтобы удержаться в седле, но вскоре опасное место осталось позади, и мы выскочили к заброшенной мельнице.

Разрушенная плотина со вспухавшими меж торчащих из воды камней бурунами, покосившаяся ограда, пустые окна, худая кровля. Да и сам дом казался каким-то скособоченным и готовым рухнуть от любого чиха…

– Во двор! – рявкнул Рауль, нахлестывая коня.

Причин для спешки и в самом деле было предостаточно: всего в полутора-двух сотнях шагов от нас разгорелась настоящая битва. Сгрудившиеся у брода еретики торопились переправиться на тот берег; наши солдаты наседали, но ничего не могли поделать с преградившим им дорогу Высшим. Вокруг бесноватого крутился смерч, в который затягивало летевшие в него стрелы и арбалетные болты, а пытавшихся подступить вплотную латников разбрасывали в разные стороны ослепительные вспышки рукотворных молний.

Да и как подступить, когда тебя, того и гляди, оторвет от земли и унесет под самое небо? А потом так грохнет об землю, что только мокрое место и останется.

– Занимайте оборону! – приказал арбалетчикам и егерям Рауль и указал лучнику на крышу мельницы: – Оттуда достанешь?

– Долететь стрела долетит, но смерч… – засомневался Эдвард.

– Бегом! – заорал граф. – Если дать еретикам перегруппироваться, контрнаступление захлебнется, не успев начаться! Живей, я сказал!

Эдвард выломал и без того висевшую на одной петле дверь и скрылся в доме, граф поспешил за ним, я обернулся и выругался: для противника появление людей на заброшенной мельнице незамеченным не осталось. Вот только правильно оценить нашу численность командир еретиков не сумел и направил сюда всего десяток пехотинцев. Или это лишь разведка?

Я заскочил в мельницу и, кляня себя за то, что забыл шлем в притороченной к седлу суме, бросился на второй этаж. Оттуда по наваленной в угол куче всякого хлама поднялся на чердак и выбрался через слуховое окно на крышу.

– Нереально, просто нереально, – с ужасом уставился на крутившийся вокруг Высшего смерч Эдвард. – Никаких шансов…

Пыль, листва и сучья? Ха! Отсюда было прекрасно видно, что вихрь несет здоровенные каменюги, тела солдат и выдранные с корнем деревья. Пусть не вековые дубы, но все же…

– Высший пока не атакует, он просто дает возможность своим людям уйти на тот берег. А потом здесь такое начнется! – стиснул кулаки взбешенный безвыходностью ситуации Рауль. – И ты говоришь, не сможешь попасть?

– Не смогу…

– А придется.

Я выудил из тула стрелу с проклятым наконечником и поспешно сунул ее в руки лучнику.

– Да не получится ничего! – в ответ заорал тот. – Сам не видишь, что ли?

– Ты вниз глянь, – указал я Эдварду на подбегавших к мельнице солдат.

Прятавшиеся за поваленной оградой стрелки по команде капрала поднялись с колен и разрядили в еретиков арбалеты. Убитые и раненые пехотинцы повалились на землю, трое чудом уцелевших счастливчиков бросились наутек.

– Вашу мать! – выругался Рох. – Да что ж такое творится-то, а?

– Долго нам здесь не продержаться, – криво усмехнулся я, старательно делая вид, будто ничуть этим не обеспокоен. – И удрать точно не успеем: вон, бегут уже.

– Давай спасай наши шкуры! – насел Рауль на Эдварда с другого бока. – У тебя все получится…

– Да вы не видите, что ли?! – заорал парень, завороженно уставившийся на пыльный смерч. – Вы гляньте только!..

– Две дюжины пехотинцев и лучники, – отстраненно заметил я. – Егеря забаррикадировались в доме, но надолго еретиков это не задержит. Как думаешь, Эд, сгореть заживо – это очень больно?

– А ну вас! – Эдвард натянул лук, задрал наконечник чуть ли не к небу, да так на несколько показавшихся бесконечно долгими мгновений и замер. По виску у парня потекла тоненькая струйка пота, но руки не дрожали, и когда он спустил тетиву, то был уже абсолютно спокоен.