Сопровождавшим Высшего латникам приходилось туго: пусть порывы встречного ветра и отклоняли большинство стрел, некоторые из них до еретиков все же долетали. Кто-то упал, кто-то заступил на место убитого бойца, и тут в шеренгу щитов угодил выпущенный катапультой снаряд. Во все стороны полетели брызги зажигательной смеси; объятые пламенем пехотинцы повалились на землю и принялись кататься по грязи в тщетной попытке сбить перекинувшийся на них огонь. Сотрясавшая стену дрожь на миг стихла, но тут одинокая фигура в латном доспехе вновь двинулась вперед, и камень подо мной завибрировал еще сильнее, чем прежде.

– Смотри… – опешил Эдвард. – Он не горит! Дай тул!

– Остынь, – отмахнулся я от парня. Слишком рано. Срикошетит от доспехов стрела – и что делать?

– Он арбалетные болты отводит! – не поверил собственным глазам лучник. – В него никто попасть не может!

– Успокойся! – Я открыл тул и выудил из него стрелу с темным и очень массивным наконечником. – Эту не отведет. Но стрелять будешь только по моей команде.

– Лад…

Договорить парень не успел – с затянутого облаками неба ударило сразу несколько ослепительных молний. Нам повезло: основной удар разбушевавшейся стихии пришелся на стену с другой стороны надвратной башни. Раздались дикие крики, кого-то из стрелков скинуло вниз, потянуло гарью.

– Приготовься, – предупредил я, пытаясь проморгать слезившиеся глаза, на которых отпечатались ветвистые всполохи молний.

– Готов, – сплюнул кровь из прикушенного языка Эдвард и взял у меня стрелу.

– Слушай, – придержал я парня за руку. – Надо не просто попасть, надо пробить доспех. Кольчужные вставки, щель забрала…

– Я понял, – выдернул руку лучник.

– Да ничего ты не понял! Теперь все зависит только от тебя. И второго шанса у нас не будет. Я не про сотни спасенных жизней и победу в войне говорю. И не прошу тебя никому ничего доказывать. Но, если промахнешься, свою жизнь сломаешь ты сам и никто другой. Ты – сам!

– Со стены скинешь? – неприязненно глянул на меня Эдвард.

– Зачем мне тебя от пожизненной каторги избавлять? Подумай об этом. Хорошенько подумай.

Камни дрожали все сильнее, по швам кладки в нескольких местах побежали трещины, и даже молитвенные песнопения осипших монахов и колокольный звон были не способны ослабить чары одержимого.

– Иди ты! – выругался Эдвард, оттянул правую руку к уголку рта, прицелился и, задержав дыхание, спустил тетиву.

А несколько мгновений спустя закованная в латы фигура Высшего покачнулась и медленно повалилась на землю. Массивный наконечник стрелы угодил бесноватому точно в узкую щель забрала. И в тот же миг перестала трястись крепостная стена.

– Да! Да-да-да! – как умалишенный во всю глотку заорал я и от избытка чувств заколотил рукой по стене. Потом уселся на холодный камень, прислонился спиной к парапету и, стянув шлем, взъерошил слипшиеся от пота волосы. С наслаждением вдохнул морозный воздух, пусть и отдающий горьким привкусом гари, и выудил из-под куртки фляжку с полынной настойкой. Хлебнул сам, протянул Эдварду:

– Будешь?

– Давай, – не стал отказываться бледный, как полотно, лучник, глотнул и скривился: – Фу, ну и гадость…

– Эй! Вы чего расселись? – подскочил к нам Рауль. – Бегом вниз!

– Зачем еще?

Забрав фляжку, я с неохотой поднялся на ноги. Идти никуда не хотелось. Совершенно. И пусть только рассвело, а такое чувство, будто сутки назад все началось.

– Мы атакуем! – Граф метнулся обратно к надвратной башне. – Быстрее!

– И что с того?

– Ты про второго Высшего забыл уже? А? Бегом! – задержавшись, рявкнул Рауль. – Осади еретики город по всем правилам, вылазка бы ничего не решила. А пока они растянулись на марше, есть прекрасная возможность разгромить авангард. Давай, давай живее!

– Бегу…

Я нагнал графа уже на винтовой лестнице, поднапрягся и первым выскочил из башни. Выбежал на площадь и завертел головой по сторонам.

То, что показалось суетой утром, теперь могло бы сойти разве что за давно заброшенное, тихое и спокойное кладбище. Сейчас по площади стройными, а когда и не очень рядами к распахнутым настежь воротам спешили армейские отряды. Алебардщики и пикинеры, арбалетчики и лучники, простые пехотинцы и конные латники – все они торопились покинуть город и атаковать в растерянности отступавшего врага. Их места занимали ополченцы и резервисты, и только тут мне стало ясно, насколько серьезную игру затеяли наши военачальники. Если уж они рискнули оголить Магрев…

– Сюда! – подскочил Рауль к удерживавшим за поводья лошадей егерям и махнул мне рукой: – Быстрей!

– Куда мы теперь? – Я вскочил в седло и оглянулся посмотреть, не отстал ли Эдвард. Нет, тоже на лошадь уже забрался.

– Пока за стену, а там решим, – не стал ничего объяснять Луринга и направил каурого жеребца к воротам. – Действуем по обстановке.

Ну что ж, принцип «поживем – увидим» не так уж и плох.

Надеюсь, сработает он и в нашем случае.

В том смысле, что поживем.