Надо бы, конечно, еще на хозяина из-за постояльцев его бестолковых жути нагнать, да Святые с ним, пусть пока живет. Завтра, все завтра.

На следующее утро самочувствие и в самом деле заметно улучшилось. Хоть сопли течь так и не перестали, зато не морозило и горло не болело больше. А сопли что? Сопли – ерунда. От соплей не умирают. Есть такое мнение.

Впрочем, моего приподнятого настроения никто больше не разделял. Мрачный Пьер сидел на подоконнике и, время от времени прикладывая к заиндевевшему стеклу большой палец, через оттаявшее окно разглядывал улицу. Ричард валялся на кровати, а Эдвард пытался поймать за руку передергивавшего карты Якоба. Понятное дело, ничего у лучника не получалось, и потому мучавшийся с похмелья парень зверел прямо на глазах.

Надо ли говорить, что когда раздался стук в дверь, все этому только обрадовались? Вздрогнули, насторожились – но обрадовались. И правильно, какой интерес клопов в этом гадючнике кормить? Не за этим мы сюда приехали, совсем не за этим.

Я приоткрыл дверь. Прислонившийся к стене Карл Вадер скинул с головы капюшон плаща и предупредил:

– Я не один.

– Заходите.

Писарь первым прошел в дверь, стоявший же у него за спиной высокий и широкоплечий мужчина сначала настороженно заглянул в комнату и лишь потом переступил через порог.

– Густав Сирлин, – представил своего спутника Карл и счел необходимым уточнить: – Он же темный сотник.

– А! – только тут сообразил я, с кем свела судьба. – Так это вы храмы Единения громите?

– Именно, – усмехнулся здоровяк и слегка ссутулился, чтобы не уткнуться макушкой в потолок.

– Странные нынче ортодоксы пошли, – усевшись на кровати, вдруг промолвил Ричард Йорк. – Таких ортодоксов самих впору на костер отправлять.

– Уже отправляли, – оскалился Густав, и мне почему-то показалось, что это не совсем шутка. Как не было простой подначкой и высказывание Ричарда.

Чувствовалось в темном сотнике нечто… Нечто темное? Вот-вот. Скверна? И она тоже. Но не только. А не бесноватый ли он, часом?

– Себастьян Март, – протянул я руку загадочно улыбавшемуся здоровяку.

– Приятно познакомиться, – все с той же ухмылкой ответил на рукопожатие Густав. На мгновение он с силой сжал мою ладонь, но сразу ослабил хватку и с некоторой ноткой удивления хмыкнул: – Вот, значит, как…

– Значит, вот так… – ровно с той же интонацией буркнул в ответ я.

В душе Густава таилась тьма. Тьма, как две капли воды походившая на заточенное в привезенных с острова наконечниках проклятие. И ведь бесноватым он не был совершенно точно!

– Это у вас какое-то секретное рукопожатие? – тасуя колоду карт, с усмешкой поинтересовался Ловкач.

– Вы взяли с собой шута? – хмуро глянул на него темный сотник.

– Все мы здесь не те, кем кажемся, – спокойно пожал плечами Якоб и протянул вытащенную наугад из колоды карту стоявшему рядом с ним Эдварду: – Палач! – Следующим на очереди оказался Пьер. – Стражник!

На одеяло лежавшего на кровати Ричарда упал мертвец, заинтересовавшийся устроенным мошенником представлением Карл Вадер сам вытянул убийцу, а я с немалым удивлением уставился на протянутого Ловкачом святого.

– Ну а сам-то ты кто? – поймал брошенного ему беса Густав.

– Шулер, разумеется, – ухмыльнулся Якоб и веером разложил колоду, в которой все до единой карты оказались жуликами.

– Ты позвал меня посмотреть на карточные фокусы? – не потрудившись скрыть своего раздражения, уставился сотник на Карла.

– Думаю, сейчас они перейдут к делу, – спокойно улыбнулся писарь.

– Сколько у вас людей? – Для начала я решил выяснить, на какую именно помощь мы, собственно, можем рассчитывать.

– Это зависит от того, что вы намереваетесь предложить, – ушел от прямого ответа Густав.

– Мы намерены убить некоего отшельника, – вместо меня ответил Ричард Йорк. – Одним он известен как Жнец, другим как Серый Святой.

– Ты говорил, что отведешь на встречу с серьезными людьми, – вновь обернулся Густав к Карлу. – А вместо этого привел к каким-то шутам с ярко выраженной тягой к самоубийственным авантюрам!

– Мне казалось, тебя это должно заинтересовать, – не стушевался писарь. – Сам не знаю почему, я решил, что тебе надоело вздрагивать от каждого шороха.

– Чушь собачья!

– Собираешься и дальше бегать от Высших? И насколько хватит твоей удачи?

– Я ни от кого не бегаю! – в гневе стиснул кулаки Густав, но моментально взял себя в руки и рассмеялся: – Наступил-таки, негодяй, на больную мозоль! Ладно, чего уж греха таить: да, я боюсь. Боюсь Высших, вдвойне боюсь Жнеца. Раньше я выполнял для старика кое-какие поручения и поэтому лучше кого бы то ни было представляю, насколько он опасен.

– Так, понимаю, до недавнего времени вы сражались на стороне Ланса? – прищурился я.