– Послушай, малыш! – поднялся с колченогого табурета изрядно осунувшийся за последние дни господин Орн. – Нам тебя на куски резать никакого интереса нет. Натворить ты толком ничего не успел; расскажешь все как есть – отделаешься галерами. А нет, придется прямо сейчас из тебя душу вытряхнуть.

Карл Вадер отложил перо и размял озябшие в холодном подвале пальцы. Ханс перестал возиться с кое-как разгоравшимися поленьями и вытащил из-под лавки какую-то громоздкую железную конструкцию. Писарь начал было с интересом наблюдать за тем, как помощник контрразведчика прилаживает ее на правую ногу арестанта, потом приметил на ржавом металле темные потеки и поспешно отвел взгляд в сторону. В животе забурлило, и паренек даже пожалел, что успел позавтракать.

– Рассказывай, Гильермо, рассказывай, – предложил Орн.

– Слушайте, я действительно шел за зерном, – зачастил задержанный, – но брать ничего не собирался, рассчитывал прикинуть, сколько можно вывезти, и продать наводку серьезным людям.

– Кому именно? – без особого интереса уточнил контрразведчик.

– Серьезным людям, – как заклинание повторил вор. – Имен не назову – я ж к ним не обращался покуда. А назову, кого в голову придет, – так мне после такого не жить.

– Это ты все правильно говоришь, – согласился с ним Орн и кивнул помощнику. Молт, ухватившись двумя руками, с трудом провернул на пол-оборота торчавший сбоку от «сапога» ворот, и Гильермо завизжал от боли. – Я вот что, малыш, думаю: ты ведь нас просто за нос решил поводить. Ну, так мы не ленивые стражники, которым до тебя дела никакого нет. Решил по воровской статье на тюрьму пойти, а после захвата города оттуда на белом коне выехать? Не выйдет. Здесь и сдохнешь.

Контрразведчик замолчал, но продолжавший скулить Гильермо так ничего ему и не ответил. Ханс пожал плечами и вновь провернул ворот. Потом дошел до стоявшей в углу бочки, ведром зачерпнул из нее грязной воды и окатил потерявшего сознание вора. Тот очнулся и вновь принялся тихонько подвывать.

А Карла замутило. Писарю захотелось бежать из этого подвала прочь, но ноги сделались ватными, и все, что ему осталось, – это пытаться отвлечься от происходящего, затачивая и без того острое перо.

– Если продолжишь запираться – живым отсюда точно не выйдешь, – спокойно заявил господин Орн. – Не рассчитывай даже. Собственноручно шкуру спущу. И учти – следующий поворот винта сломает кости. Рассказывай и отделаешься галерами…

– Я просто вор… – заплакал раскачивавшийся на стуле, насколько позволяли путы, Гильермо. – Просто вор…

– Ханс…

Поворот ворота сопровождался омерзительным хрустом, из-под ржавого железа потекла тоненькая струйка крови, и задержанный враз обмяк. Карл Вадер с трудом сдержал подступившую к горлу тошноту и уставился на расплывавшиеся перед глазами строчки. В том, что бедолага говорит чистую правду, у него сомнений не было ни малейших.

– Баловство это все, – фыркнул Ханс Молт и достал второй железный «сапог», отличавшийся от первого лишь отсутствием ворота. – Огонь разгорелся…

– Валяй, – махнул рукой Орн и, усевшись на табуретку, закинул ногу на ногу.

– А если он невиновен? – спросил Карл.

– Что значит – невиновен? – изогнул бровь контрразведчик.

– Ну, просто вор…

– В военное время таких вот «просто воров» вешают без суда и следствия, – жестко заявил Орн, – а мы с ним еще разговариваем. Будет умницей – доживет до суда…

– Но если он не связан с агентами Ланса?

– На что поспорим? – тут же встрепенулся нацепивший второй «сапог» на левую ногу задержанного Ханс. Подмигнув писарю, он сунул металлическую конструкцию в огонь и защелкнул застежку на каминной решетке.

– В каждом из нас есть второе дно, – невесело усмехнулся господин Орн, – и наша работа – уметь видеть сокрытое там.

Разгоревшийся в камине огонь моментально раскалил «сапог» докрасна, и очнувшийся вор забился в бесплодных попытках высвободить ногу.

– Не надо! Я ничего не знаю! – выл он, но никто не обращал на эти крики ровным счетом никакого внимания.

По подвалу начала расползаться вонь паленых волос и горелого мяса, и зажавший ладонью рот Карл выскочил в коридор. Там его сразу вырвало, но легче писарю от этого не стало. Перед глазами продолжало стоять искаженное болью лицо вора, и парень несколько мгновений решал, стоит ли возвращаться обратно. Наконец он пересилил себя, вытер руки о штанины и, тихонько проскользнув в комнату, уселся за конторку.

– Не надо! Не надо! Не надо! – выл воришка, потом глянул в совершенно бесстрастные лица дознавателей и заплакал: – Я все расскажу, только перестаньте…

– И что такое ты нам расскажешь? – Ханс Молт вылил на раскаленный «сапог» остатки воды из ведра, но вытаскивать ногу задержанного из огня не стал.

– Я должен был поджечь склад с зерном! – выкрикнул Гильермо. – Мне заплатили!

– Кто заплатил? – уточнил не выказавший никаких эмоций Орн.

– Не знаю, подошел два дня назад на улице какой-то хмырь. Я крепко на мели был, а он об этом откуда-то прознал. Вот и подвалил…