После пары, быстро собрав своих вещи в сумку и соврав Руслану о том, что ей нужно в библиотеку, чтобы взять несколько учебников, она отправила его занимать места им в аудиторию, а сама же направилась в эти самые раздевалки, куда так усиленно звал ее Давид. Она пришла первая. Здесь было абсолютно пусто, царил полумрак, но свет, казалось, сейчас был лишним. Девушка ставит сумку на одну из скамеек и недоуменно оглядывается. Неужели не было другого места поговорить?

Ей мгновенно становится неуютно, но интерес пересиливает, и девушка все-таки остается стоять посреди полутемной раздевалки. Ей сейчас кажется, что это какой-то немного глупый розыгрыш, но это уже не имеет никакого значения. Она сюда пришла, и наплевав практически на все, так что будь, что будет, а уж как-нибудь дальше она, пожалуй, сможет разобраться.

Но Месхи все-таки заходит за ней. Она пришла. Она одна. Он — в восторге по меньшей мере. Парень смотрел на нее с желанием, с любовью, с безумными искорками в глазах. И Ксюшу едва ли не снесло от этого обаяния, харизмы, так и идущих от этого молодого человека. Разве не об этом она мечтала, оказаться запертой с ним в таком помещении, наедине, еще с того момента, как только зашла в аудиторию.

— Ты пришла. — констатирует факт Давид, склонив голову на бок и пристальным взглядом изучая эту принцессу. Он еще раз отметил то, насколько же она красива — формы, одежда, волосы, даже запах ее духов, который он чувствовал сейчас, буквально сносил ему голову.

Что это было? Влечение, безумие, страсть между ними? Наверное, все вместе, но даже сейчас Давид не чувствовал от Ксении какого бы то ни было сопротивления. Парень уверен, что если бы оно было, то он бы обязательно почувствовал его на подсознательном уровне. А так — нет. Только интерес с ее стороны.

Он мягко подмигивает ей, а потом показывает в руке ключик от этих самых раздевалок и, вставляя его в замочную скважину, медленно поворачивает. Дверь закрывается, отрезая любые возможности к отступлению.

— Поиграем?

«Мы с тобой разные, разные,

Разные, разные.

Мы так хотели быть чистыми,

Стали — грязными, грязными.» (С)

Замок щелкнул и это, собственно, значило только одно, что путь к отступлению у них полностью отрезан. Точнее, у Ксюши, потому что Давид сознательно желал наступления тех последствий, к которым могло привести все то, что сейчас будет между ними. Он испытывал невероятный эмоциональный подъем. Влечение между ними было, а напряжение можно было буквально прощупать, весь воздух здесь был пропитан им.

Ксюша и сама не знала, как так получается и что с ней происходит, но сама девушка ощущала, что она не была против происходящих событий сейчас. Ее глаза горели настоящим огнем, и Давид видел его, а это возбуждало еще больше. Не нужно было никаких лишних слов, лишних эмоций, чтобы понять, что все то, что происходит и произойдет между ними, будет по обоюдному согласию, что они оба этого хотят. Пусть здесь, на не особенно чистых скамейках спортивных раздевалках, но когда между людьми есть страсть — никакое место уже не играет важной роли.

— Ты что делаешь? — тихо шепчет девушка, глядя на то, как с грациозностью кота, Месхи подходит к ней. Это не то испуг, не то просто опасение того, что все об этом узнают. — Давид…

— Вот только не надо говорить мне, что ты этого не хочешь. — хрипло выдыхает он ей прямо в самые губы, склонившись ближе и зарываясь теплой рукой ей в волосы, нежно перебирая их и осторожно касаясь губами нежной кожи ее щеки. — Ты вся дрожишь…

Дрожь передавалась и ему. Мышцы словно сводило, он чувствовал лишь огромный прилив сил. Все-таки правда говорят о том, что запретный плод сладок. Даже слишком.

То, что между ними происходило дальше, сложно охарактеризовать даже таким словом, как «безумие». Их захлестнул вихрь страсти, эмоций, какой-то нежности и желания. Это было, словно в тумане. Давид никогда не отличался особой лаской по отношению к девушкам, и уж тем более не был редкостным джентльменом, о которых ходят слухи по университету, и уж тем более не был Русланом, которого считал по меньшей мере тряпкой, неспособным взять свое. Он не смог — поэтому возьмет Месхи. Они расположились на одной из скамеек, самой широкой, Ксюша постоянно оглядывалась на то, заперта ли дверь, но сама быстро стягивала с молодого человека рубашку, брюки и прочие элементы одежды. И это взаимно — они остаются обнаженными друг перед другом и теперь между ними вообще нет никаких преград.

Поцелуи были жаркими, тела сплетались между собой в причудливых фигурах, горячее дыхание обжигало, а по стройным телам текли капельки пота. Все это казалось словно одним единственным мгновением, которое хотелось остановить, чтобы оно никогда не заканчивалось. Мольбы о большем постепенно перерастали в сладкие стоны, настолько громкие, что пришлось зажать рот рукой.

Она была безумно соблазнительной после всего. Натянув на себя кофту, пытаясь отдышаться и приглаживая волосы, девушка устало посмотрела на парня и мягко улыбнулась ему. Вот теперь она весьма ощутимо чувствовала уколы совести — как она вообще могла? Просто не смогла совладать с собой, ей так хотелось, чтобы это произошло, тем более напору Давида просто невозможно было отказать, как бы она не хотела это сделать. Но здесь назревает главный вопрос — хотела ли она вообще ему отказывать? Сказать, что да — означало соврать. Так что, сейчас у нее был полнейший эмоциональный сабантуй в голове и мыслях. И как правильно себя вести, Ксюша не знала. И что сказать сейчас Давиду — тоже.