Их обходили стороной, подозрительно косились, но не вмешивались.

– Это внутреннее зрение, - отпустив, пояснил де Грассе.
– Довольно сложная вещь, гарантировать, что научитесь, не могу.

– Оно только у темных?

Девушка на всякий случай осмотрела руки: ничего. А по ощущениям - втыкали иголки.

– Такое да. Про анлака тоже сказать? Все равно ведь спросите.

Леди Отой напряглась, нетерпеливо ожидая продолжения. Однако раздразнивший преподаватель словно тянул время. Он глянул на карманные часы, зачем-то на показавшуюся из-за башни луну, пока бледную, призрачную, и только тогда продолжил:

– Это дух лича, самая опасная и грозная его сущность. Бестелесная, зато полная магии. Обычно она неотделима от физической оболочки, но в некоторых случаях оказывается без нее. Нашим случаем стал балбес, вздумавший устраивать ритуалы на кладбище. Я-то гадал, кого он потревожил!

Даниэль напрягла память и вспомнила студента, которого де Грассе отчитывал возле столовой пару дней назад. Ее тогда волновали собственные проблемы, а следовало бы прислушаться. Так вот кто виновник того кошмара на кладбище!

– Но хватит на сегодня страхов.
– Антуан положил руку на плечо девушки, а второй чуть подтолкнул в спину.
– Нужно привести вас в порядок и подумать, как оградить от полуживой, но чрезвычайно живучей пакости.

– А вы можете его убить?
– с надеждой спросила леди Отой.

Если бы темный маг избавил ее от Натана Олбрека во всех его многочисленных обличиях, девушка простила бы Антуану все прошлые и будущие прегрешения.

– Лич - это не зомби, - уклончиво ответил мужчина.

Значит, не мог, иначе бы не преминул похвастаться. Но хотя бы способен прогнать.

Даниэль полагала, де Грассе пошутил, когда предлагал поехать вместе с ним в Бресдон, однако он и не думал. Темный маг направился прямиком к конюшне и заседлал коня. Леди Отой ожидала увидеть огромного вороного мерина, но Антуан предпочел обычную гнедую лошадку. Она казалась мирной и безобидной, даже ткнулась теплыми губами в ладонь Даниэль. Та испуганно попятилась, насмешив Антуана.

– Она сладкое ищет, я ей сахар приношу. Прости, в другой раз.

Мужчина любовно потрепал кобылку по загривку и затянул подпругу.

– Ну, - он вновь обернулся к Даниэль, - поедете спереди или сзади?

Оба варианта имели свои преимущества и недостатки, но девушка предпочла второй, как менее интимный. Де Грассе не стал возражать, забрался в седло и, наклонившись, помог сесть Даниэль. Прежде она видела лошадей не только на картинке, поэтому проделала все более-менее грациозно. Вот только обнимать Антуана не хотелось, да и неприлично, и девушка ограничилась тем, что просто положила ладонь ему на спину.

– Э, так не пойдет!
– воспротивился темный маг.
– Свалитесь на первом же повороте. Давайте, не бойтесь, проказой не заразитесь.

Раз так, получай... жених.

Самодовольно улыбнувшись, Даниэль заключила Антуана в объятиях, прижалась так, словно они действительно заключил помолвку.

– Вздорный у вас характер!
– прокомментировал ничуть не рассердившийся темный маг и намотал поводья на левую руку.
– Советую чуть умерить нежности, чтобы не набить синяков. На ухабах трясет, поберегите подбородок.

Преподаватель снова выиграл, уколол болезненное самолюбие спутницы. Хотя они заведомо в разных весовых категориях: опыта у де Грассе явно больше.

– Незамужней девушке неприлично ночевать в доме мужчины.

Воспитание толкнуло предпринять последнюю робкую попытку избежать сплетен.

– Хотите снова встретить анлака?

Даниэль покачала головой. Пусть Антуан не видел, но понял все по красноречивому молчанию. Нет, девушка понимала, одной или с соседками сегодня оставаться нельзя, да и не заснет она, изведется, но в городе, с ведущим магом факультета...

– Ваша честь не пострадает, - успокоил темный маг и дал кобылку шенкелей.
– В трактире тоже никто косо не глянет.

– Конечно, - мрачно пошутила девушка, - иначе вы глаза выколете.

– Ну, не так радикально!
– рассмеялся де Грассе.
– Достаточно слова, юная леди.

Он немного успокоился, расслабился или всего лишь надел маску. Леди Отой безуспешно пыталась разгадать, в каком состоянии пребывал преподаватель. За всю дорогу Антуан не проронил ни слова, оставалось только смотреть по сторонам, прислушиваться к перестуку копыт.