Кто-то нам делает больно, и мы страдаем. И не желая страдать в одиночестве, мы причиняем боль другим. Эта цепь бесконечна. Боль порождает боль.

Из дневника Камиллы.

Я опустилась вниз, ощутив некое опустошение, и не совсем уверенная в причине этого. Скрестив ноги, я устало вздохнула.

– И что теперь? Полагаю я не могу вернуться к жизни, от чего, заметь, я не особо страдаю. Но, что теперь? Мне сидеть и ждать, пока моё тело испустит последний вздох?

Роман наградил меня гневным взглядом и махнул на небесный телевизор, от чего тот, после соприкосновения с его рукой, развеялся как дым. Я разинула рот.

– Обалдеть! Ты должен научить меня этим трюкам!

Он подошёл ближе и с высоты своего роста пристально посмотрел на меня вниз. Мне пришлось задрать голову, чтобы видеть его.

– Вставай.

Я склонила голову.

– Зачем?

– Ты же не думала, что я так просто буду стоять и смотреть, как ты несправедливо расстаешься с жизнью.

– Ну, что ж, – пожала я плечами, – очевидно, это моя судьба.

– Ты глубоко ошибаешься.

Отчего-то я разозлилась. Я скучала по нему. Я невероятно скучала по нему! И была бы не прочь провести с ним время. И раз уж всё так сложилось, я несказанно рада, что здесь я с ним. А он даже слова мне приятного не сказал, за всё то время, что я здесь! Что за семейка у меня такая! Чёрт, хоть кто-нибудь рад будет меня видеть!?

Я неуклюже поднялась на ноги и, стиснув зубы, проговорила:

– Да что ты хочешь от меня?

Совершенно невозмутимо, он пальцами постучал по моему виску.

– Всё здесь. У тебя в голове. Медицина здесь беспомощна. Лишь сила твоего духа и желание жить смогут помочь тебе вернуться.

– Твои слова звучат, как наставления сэнсэя.

– Я серьёзно.

– Я тоже.

– Очевидно, ты загорелась желанием остаться здесь. Но я попробую изменить твоё решение.

Я закатила глаза. Почему все хотят принимать за меня решения? Неужели я выгляжу настолько глупой и беспомощной?

– А разве ты не нарушишь этим какие-нибудь законы здешнего мира?

– Нет.

– И часто вы тут таким занимаетесь?

– Реже, чем ты думаешь.

– Да ну нафиг! – Я засияла. – Это означает, что я какая-то особенная?

– Ой, – я прикрыла рот рукой, осознав, что только что сказала. Дядя покачал головой и, посмотрев наверх, пробормотал: "Боже, за что?". А потом резко двинул вперёд. Я быстро сравняла с ни шаг.

– Так, ничего, что я выругалась? А это деяние не преследуется здесь никакими законами?

Он кинул на меня раздраженный взгляд.

– Нет? Ну, хорошо. А ничего, что я черта упоминала?

Уверена, что мне не послышалось, рычание, издававшееся от него. Сам виноват! Если решил "помочь" мне, пусть терпит. Мне даже интересно, что он собирается делать. А в процессе, я могу наслаждаться его компанией.

И так мы шли и шли вперёд какое-то время. Но даже если мы и свернули, я бы этого не поняла. Понятие не имею, как он тут ориентируется. Вокруг один белый свет. Пытаясь успевать за его большими шагами, я поняла, что устала и выдохлась. По-моему, я какой-то неправильный призрак. И эта тишина меня убивала.

Я откашлялась.

– Так значит, рай существует.

– Небеса. Как видишь, существуют. – Роман продолжал уверенно идти и даже не взглянул на меня.

– А есть разница?

– Нет. Но чаще мы называем это место Элизиум.

– Ммм, я плохо в этом разбираюсь, но разве Элизиум это не должно быть местом вечной весны? А здесь, знаешь ли, даже не пахнет весной.

– Это место вечного счастья, – сказал он с улыбкой на лице. Я фыркнула.

– Белые стены могут показаться счастьем только для психа.

– Потому что ты смотришь, но не видишь.

Ладно. Вы никогда не сможете переубедить религиозного фанатика, что он не прав.

– Кстати, а что с Богом?

– А что с ним? – Скучающе посмотрел он на меня.

– Я имею в виду, где он?

– Без понятия, – пожал он плечами. У меня рот открылся от удивления.

– Разве умерев, я не должна была попасть сразу к нему?

– Ты ещё не мертва.

– А когда умру, паду к его ногам?

Он искоса посмотрел на меня.

– Нет.