Никто этого не услышал.

— Хорошая мысль, — сказал и Эрнест, поймав гневный взгляд жены.

Я выслушала их всех по очереди, а после отозвалась:

— Не могу. У меня пальцы дрожат. Видите? — и я растопырила пальцы, которые на самом деле не думали дрожать.

Алиенор мне очень захотелось посоветовать поиграть самой, если уж ей так хочется музыки.

Папа хмыкнул, покосившись в сторону гостя. Мама закусила губу. А Алиенор разозлилась еще больше. Она сдвинула брови так, что на переносице образовалась маленькая складочка. Ох, и достанется мне сегодня!

Погрозив мне втихомолку кулаком, Алиенор демонстративно зевнула, прикрыв рот ладонью. Гранден тут же поднялся со своего места и начал церемонию прощания. Я видела, что мама была сердита на сестрицу за этот жест, но не могла ей посочувствовать. Зевок Алиенор был единственным ценным жестом из всех, которые она сделала за сегодняшний день.

Когда Гранден откланялся и ушел, я встала со своего места и заявила, что устала и хочу спать.

— Она хочет спать! — громкогласно воскликнула Алиенор, — утомилась, бедненькая.

— Прекрати, Нора, — сердито сказала мама, — Сюзон не виновата в твоем скверном настроении.

— Ты так думаешь? — скептически заметила та.

Махнув рукой, она продолжала:

— Скверное настроение в нашей семье прощается только Сюзон. Бедная, несчастная девочка! Носитесь с ней словно курица с яйцом. А она только и знает, что скандалы раздувать.

— Нельзя же так, Нора, — укоризненно сказал Эрнест.

И совершенно напрасно.

— Что-о? — протянула сестрица, — ты-то что вмешиваешься? Это наши семейные дела, к которым ты никакого отношения не имеешь.

Эрнест поник.

— Нора! — гневно прикрикнул отец, — достаточно на сегодня. Иди спать. Все идите спать. Уже поздно.

И вид у него при этом был очень решительный, словно еще немного — и он вытолкает всех нас вон в шею. Никто не стал с ним спорить. Мы поднялись со своих мест и, пожелав друг другу спокойной ночи, вышли и разошлись по своим комнатам.

Я легла в постель и тут в дверь решительно постучали. Зная, кто это, я лишь приподнялась на локте и сказала:

— Входи, Нора.

Сестрица вошла, мягко прикрыв за собой дверь. Она пересекла комнату и села на край постели.

— Сейчас тебе от меня не отвертеться, сестренка, — проговорила Алиенор, — я хочу знать, в чем дело, и я это узнаю, даже если тресну. В конце концов, я имею на это право.

— Треснуть? — осведомилась я.

— Объясни мне, что все это значит. Ты поставила меня в дурацкое положение.

— Нет, это ты поставила меня в дурацкое положение! — я рывком села на постели, откинув со лба волосы, — и не просто в дурацкое, а в ужасное и безвыходное. Ты, со своим длинным языком!

— Нечего на меня кричать, — обиделась Алиенор, — фурия какая-то, а не девушка. На прогулке ты вела себя просто отвратительно.

— Зато ты была образцом для подражания, — не смолчала я.

— Хватит спорить. Хватит, я устала от шума!

Я возвела глаза к потолку. Она устала от шума, видите ли! А сама вопит за четверых.

— Ответь мне на один вопрос, Сюзон. Только честно.

— На один? — уточнила я, — ладно. Какой вопрос?

— Ты любишь месье Грандена?

О, Господи! Ну, сколько можно! Я тяжело вздохнула.

— Нет.

— Нет? Но… но это невозможно!

— Почему? — удивилась я, — что здесь такого особенного?

— Особенного, — повторила сестрица с непередаваемой интонацией, зачем-то покосилась в угол и наконец взорвалась:

— Ты понимаешь, что ты натворила? Из-за тебя я наговорила Бог знает чего этому несчастному человеку! Я была уверена, что ты от него без ума.

— Боже мой! — отозвалась я в том же духе, — с какой это стати ты была в этом так уверена? Я ни слова об этом не сказала, напротив, сколько раз я повторяла, что не выношу его! Думаешь, это означает нечто противоположное?

— Не кричи, — отрезала она и противореча себе, рявкнула, — ты его боишься, а не выносишь!

— Тише, — зашипела я, — мама услышит.

— Ну, и пусть слышит, — она все же сбавила тон, но так и полыхала от злости.

— Я хочу знать, в чем дело, Сюзон! Чем это он тебя так напугал?

— Не знаю, — брякнула я первое, что пришло в голову.

Разумеется, я знала. Но говорить сестре не собиралась. Тем более, что где-то в глубине души очень опасалась, что она мне не поверит и побежит за доктором. У Сюзон опять приступ! Ох, допекут они меня своей заботой!