– Красота-то какая! – вздохнул Илья. – И всего этого я был лишён! Эх! Как я мечтал, что когда-нибудь сяду на коня и объеду весь мир! И вот моя мечта исполняется. Здорово! Силушка моя богатырская! Куда бы её приложить-то?

И с этими словами Илья вдруг соскочил с Бурушки и направился к чудовищному камню, глубоко вросшему в землю на краю обрыва. Бока его были сплошь выщерблены от времени дождём и морозами. Высотой эта глыба превышала моего побратима раза в два.

– А как думаешь, Федь, сворочу я этот камень? – поворотился Илья ко мне.

– Нет, – однозначно ответил я.

– А я всё ж попробую, – хмыкнул Илья и, поплевав на ладони, решил снизу подцепить глыбу.

Я даже смотреть на эту дурость не стал, и отошёл подальше, чтобы беспрепятственно полюбоваться закатом. От камня доносилось пыхтение, кряканье и сопение. А потом раздался ужасающий надсадный вскрик:

– ААААААААА! ЙЭЭЭХХ!

И вдруг земля еле заметно, мягко, вздрогнула, как будто предупреждая о начинающемся землетрясении. Мне это хорошо знакомо, два раза пережить пришлось. Самум дёрнулся, прядая ушами, и припал в испуге на задние ноги. Бурушка тоже заржал, явно чувствуя опасность.

Я обернулся и не поверил своим глазам! Илья сумел-таки своротить чудовищный валун, и теперь он медленно выламывался из гнезда. А затем покатился вниз к реке, сотрясая все вокруг. Камень последний раз ударился о косогор, оставив ужасную вмятину, и грузно плюхнулся в русло, подняв гигантский фонтан брызг.

Косогор же, доселе казавшийся очень даже прочным, немного помешкал и, дрогнув, стал сползать в реку, вместе с тем участком, где мы только что находились.

– Ахриман тебя раздери, Илья! Предупреждать же надо, – ругался я уже после того, как чудом спасся.

Хорошо, что Бурушка и Самум, почуяв неладное, успели отскочить в безопасное место.

Зато сам виновник катастрофы хохотал во все горло:

– Ты понял? Федь! Да если б мне знать, за что ухватиться, да я землю с места своротил бы!

У меня настроения веселиться не было, поэтому я ответил коротко, подхваченным от Несмеяна выражением:

– Если бы, да кабы, во рту б выросли грибы! Поехали лучше, чем стоять без толку.

Я бросил взгляд вниз на забурлившую Оку, пытавшуюся расчистить русло. А потом подумал, что за этим буйным малым нужен глаз да глаз. А чуть погодя понял, что не уследить, а и уследить, так не предупредить. Сплюнул с досады по славянскому обычаю и пустил Самума в галоп.

Больше Илья в пути не озоровал. И в целом мы, в два дня, доехали до Мурома спокойно. Наверное, это вышло потому, что у нас завязалась беседа. Побратим какое-то время ёрзал в седле, а потом поинтересовался:

– Слышь, Федь! А помнишь, ты чегой-то о Рустаме рассказывал?

– Помню.

– А я вот ничего не помню. Расскажи ещё раз, а? Он вправду был такой могучий?

– Да. Мощнотелый сын родился у седоглавого Заля и Рудабы. И всю свою жизнь он провёл в боях, охраняя Иран и иранских правителей. Никто не смог победить Рустама за всю его жизнь. А жил он, говорят, почти шестьсот лет.

– Здорово, – восхитился Илья. – А может он тоже, как и я, живой воды напился? А какой он был? А он смог бы тот камень своротить, как я?

Я критически оглядел Илью и ответил:

– Про воду не знаю. Ростом был с тебя, наверное, ну может чуток повыше. А камень бы тот он, шутя, подхватил и в небо бросил. Вот какой он был сильный! Когда шаха Кавуса и все его войско захватил Белый Дэв, юный Рустам отправился на выручку и в одиночку сразил чудовище. С кем он только не сражался и всех побеждал. Он убил Акван-дэва. А тот был ростом с самое высокое дерево. Голова его была больше слоновьей, огромные клыки торчали из его пасти, каждый в три локтя длиной и острый словно меч. Его смрадное дыхание несло гибель всему живому. И только Рустам смог срубить ему голову.

Услышанное повергло Илью в глубокую задумчивость. Но на привале расспросы возобновились:

– Интересно, Федь, а эти твои дэвы, они хоть где-нибудь ещё остались?

– Конечно, – уверил я побратима.

– А где? У нас они водятся?

– Ну, про Русь я не знаю. У нас они прежде обитали в Мазандеране. Ну и, конечно, их всё ещё очень много в Индии.

Илья подумал-подумал, пожевал-пожевал зайчатины, а потом пристал ко мне:

– А давай Федь рванём в Индию? А? Там ведь и волшебства больше? И тебе диковину отыщем наверняка, и я с дэвами силою померяюсь. Интересно же.

– Нет, Ильяс-джан, – терпеливо объяснил я побратиму. – Сначала мы в ваших краях поищем, порыщем. Как у вас говорится, в тихом омуте черти водятся? Да и ты на короткой тропе пообвыкни, а уж потом на дальнюю дорогу замахивайся.

– Да, – загрустил Илья. – Это я погорячился. А как это ты меня назвал?

– Джан, это такое обращение, очень многозначное. Если одним словом, то лучше всего перевести, как друг.

– А-а-а! – кивнул головой Илья. – Понял. Ну что делать? Поехали дальше.