— Клейман, - спокойно говорит брюнетка, продолжая смотреть только на меня.

— Славская. Тебя сюда каким ветром?

Она чуть не под нос сует ему ладонь с кольцом на безымянном пальце. Этим камнем точно можно убить.

— Поздравляю. Еще раз.

Женщина делает шаг вперед, нарочито собственническим жестом кладет «окольцованную» руку ему на грудь и говорит голосом сытой и довольной кошки:

— Спасибо за ту ночь, Клейман.

Мой больная ревнивая фантазия тут же рисует самые немыслимые непристойности, какие могут быть и, чтобы не натворить глупостей, я настойчиво освобождаюсь и просто иду дальше. Вообще не разбираю пути, только чудом не протараню лбом дерево.

Что еще за «та ночь?»

*******

От моего хорошего настроения не остается и следа. Я пытаюсь уговаривать себя держать все плохие мысли под замком и не давать им ни единого шанса, но в голове все время звучит «та самая ночь» и я останавливаюсь только когда упираюсь в крыльцо дома. Дома, который даже не заметила, потому что пред глазами стояли картинки «ночи», моего дыма и той жгучей красотки.

У них точно была «ночь». И не одна. И после меня… тоже?

— Эй, привет, Ромашка!

Я поднимаю голову, без особого интереса разглядывая стоящего передо мной молодого мужчину – ровесника моего Антона. Они примерно одного роста и сложения, и у этого тоже щетина, но более лаконичная, и волосы темно-русые. Глаза яркие, синие, как будто это не их натуральный цвет, а линзы. На улице мороз, а он стоит в одной футболке «в облипку», на которой написано: «Горячий и Жгучий».

— Привет, Перец, - брякаю первое, что приходит в голову, после того, как мой сейчас не очень исправно работающий мозг, соединяет в голове два слова с его футболки.

— Ты чья, Ромашка? – Он спускается с крыльца, протягивает мне чашку с чем-то горячими я на автомате делаю большой глоток. Горло обжигает крепким алкогольно-коричным вкусом. Перец смеется, забирает гремучую смесь и говорит: - Малышка Клеймана?

— Я его любовница, - отвечаю без заминки.

Кажется, мой ответ его впечатляет, потому что Перец присвистывает, потом бросает взгляд через мое плечо, и себе под нос бормочет:

— Блядь. – Смотрит на меня, передергивает плечами и под спину заводит в дом, где уже беспощадно гремит музыка. – Вещи можно оставить на вешалке, она сразу за дверью. Ваша комната на втором этаже, направо. Располагайся, Ромашка.

То есть, это и есть Марик – хозяин и именинник. И сейчас он довольно вежливо предложил мне пока что уйти подальше и не вмешиваться во взрослые разговоры.

Дом у него огромный – я теряюсь в гостиной, выбирая одну из двух лестниц, которые ведут в разные стороны. Наугад выбираю правую, поднимаюсь – и оказываюсь в небольшом светлом коридоре с несколькими дверьми по обе его стороны. На первой приклеен стикер в форме арбузной дольки и на нем написана незнакомая мне фамилия. Фамилию Антона я нахожу на самой последней двери, той, что в торце. Вхожу внутрь и, не осматриваясь, сажусь на большую двуспальную кровать.

Та самая ночь?

С трудом подавляю желание прямо сейчас забраться под одеяло с головой и попытаться хоть там спрятаться от болезненного воображения, в котором мой Антон и та… женщина, вместе, голые, в его большой кровати.

Мне кажется, что проходит миллиард лет, за который на какой-то другой планете уже успели вымереть динозавры, а Антона все нет. И гул музыки под ногами колотит в чувствительные пятки, словно у меня на них мембраны Человека-амфибии. С трудом заставляю себя встать, подхожу к окну – и упираюсь в них взглядом. Они просто разговаривают, ничего такого, но меня выжигает одна мысль о том, что между ними в этот момент просто есть вакуум одного дыхания. Хочется разбить окно и закричать, что мне это нее нравится. Так сильно не нравится. Невыносимо сильно.

Пока эта мысль перестает казаться настоящим безумием, Антон огибает брюнетку и идет в сторону дома. А она, хоть и вышла нам навстречу, идет следом, словно приставучий хвост.

Я просто знаю, что вот так же она и будет ходить за ним все два дня, что мы проведем здесь. Независимо от того, приехала эта «прилипала» с тем мужчиной, кто одел ей на палец кольцо или оказалась здесь каким-то другим странным способом. Оптимистка во мне говорит, что это не страшно: подумаешь, просто мутный осколок прошлого Моего Мужчины, который случайно и временно заслонил наше безоблачное настоящее, но те слова все равно торчат в моей голове.

Это может показаться странным и нереальным, но хоть мы находимся за городом и ограничены одной территорией, у нас даже нет возможности нормально поговорить. Пока мужчины занимаются мангалом, шашлыками, перетаскивают мебель и делают кучу других мужских дел, я пробираюсь на кухню, где знакомлюсь с Катей – сестрой Перца. Она милая, и мы как-то сразу находим общий язык. Слово за слово, именно от нее я узнаю, что та брюнетка приехала сюда с одним из друзей Марика в качестве его невесты. Что у них была недолгая размолвка, но сейчас «тот самый, приятный период примирения».