Она садится и смотрит на меня, ее темные волосы в прекрасном беспорядке. Мой член напрягается от вида ее округлой, идеальной груди. Мне нравится, насколько уверена она, не прикрывается простыней, просто дает мне вдоволь насмотреться.

Как будто бы я мог когда-нибудь насытиться ею.

— Видишь что-то, что нравится? — спрашивает она мягко.

Я улыбаюсь и беру футболку из пакета с одеждой, лежавшего на комоде, отрываю этикетку.

— Если я вернусь в эту постель, то не вылезу из неё до завтра.

Она стонет и вылезает из кровати.

— Знаю. И как бы божественно это ни звучало, полагаю, нам нужно ехать.

Я не могу отвести от неё взгляда, пока она потягивается, поднимая руки вверх, и идёт в ванную. Все в ней плавное, мягкое и сексуальное. Я бы правда с удовольствием снова ощутил её потное маленькое тело на мне, прежде чем мы уйдём.

Ранее она объезжала меня как какая-то порнозвезда, впиваясь ногтями в мою кожу, пока кончала.

Но мне нельзя думать об этом сейчас. Я должен сосредоточиться на том, как забрать книгу. Ну, сначала немного кофе, а затем книга.

Я надеваю джинсы, чищу зубы и сбриваю утреннюю щетину. Ава одевается, чистит зубы и завязывает волосы в хвост. У меня появляется комок в горле, когда она улыбается мне с другой стороны комнаты. Она просто убирает нашу одежду в пластиковый пакет из Таргета, но взгляд на её лице такой, что я никогда не забуду. Она выглядит удовлетворенной и полной надежд. Она превосходная девушка по соседству, а её улыбка — для меня. Это я затрахал её до беспамятства и дал ей надежду на правосудие за убийства Элисон и Леонарда. И я не подведу её. Чего бы это ни потребовало, я не увижу её разочарования. Ни сейчас. Ни когда-либо.

Мы отправляемся в закусочную за сэндвичами, и я получаю кофе, которого жаждал. Я становлюсь меланхоличным, когда возвращаюсь на дорогу в Чикаго.

Забота, которую я ощущаю по отношению к Аве, пробуждает воспоминания моих отношений с бывшей женой. Моя любовь к Джулии складывалась со временем. Мы дрейфовали в любви, пока узнавали друг друга. С Авой все ощущалось будто падением — быстрым и сильным, без сожалений за то, что нам не повезло и мы не можем быть вместе надолго.

У меня не получается увидеть сценарий, при котором у нас это бы получилось. Если меня уволят, что вероятнее, мне придется искать работу в другом месте. Если ее выпишут, что тоже вероятно, учитывая прогресс, который она сделала, ей придется переехать куда-то еще.

Но как мне вернуться сейчас назад?

— Я был плохим мужем, — говорю ни с того ни с сего, для Авы и для себя.

— Как так?

Я тихо вздыхаю.

— Я ставил работу на первое место. Ординатура занимает много времени и сил, но я работал усердней, чем требовалось. Я не был рядом с Джулией.

— Она говорила тебе, что ей нужно больше внимания от тебя?

— Да. И чем больше она жаловалась из-за этого, тем дальше я отдалялся. Я чувствовал себя словно под прессом. В сутках не было достаточно часов, чтобы быть врачом, мужем и отцом, которым я хотел быть.

— И тогда она оставила тебя?

Я трясу головой.

— Нет, сперва у неё завязался роман с одним нашим коллегой. Кардиохирургом.

Ава издаёт тихий звук сожаления.

— Мне жаль.

— Не стоит, — я бросаю на взгляд, затем быстро возвращаю его на дорогу. — Джули было одиноко, а я был слишком повернут на работе, чтобы волноваться об этом. Я не говорю, что заслуживал этого, но... — пожимаю плечами. — Полагаю, все же заслужил.

— Никто не заслуживает подобного.

Я ерзаю на сидении, от воспоминаний становится неуютно.

— После того, как она ушла с Калебом, я и начал пить. Я пил до этого время от времени, но после я начал серьёзно напиваться. Я не мог справиться с ощущением провала.

— Как это отразилось на твоей работе?

Сожаление разрасталось внутри меня, такое мощное, что мне приходится подавлять его.

— Работа не спорилась.

Ава тянется и кладет руку мне на бедро, безмолвно поддерживая меня.

— Люди в Хоторне поставили меня на пьедестал, — говорю я. — Но я этого не заслуживаю.

— Конечно, заслуживаешь.

Я мотаю головой.

— Я ошибаюсь, Ава. По-крупному. Парень, которого ты встретила в Монтане, безупречный доктор, его на самом деле не существует.

— Я не думаю, что ты безупречный.

— Ты видишь меня, как… На многое способного.

— Более чем просто способного, — теплота в её голосе подтверждает мои опасения.

— Мне нравится то, как ты смотришь на меня, — признаюсь. — Будто я лучше всех.

— Для меня так и есть. А мне нравится то, как ты смотришь на меня. Будто со мной все совершенно нормально, будто я такая, какая есть.